Неизведанные земли. Колумб

Наиболее испещренная заметками часть книги полна изображений чудес Востока и богатств Индии – золота и серебра, жемчуга и драгоценных камней, реальных животных и сказочных зверей. Тот же образ Колумба, привлеченного экзотикой и возбужденного картинами богатств Востока, возникает при чтении его заметок к географической книге папы Пия II Historia Rerum ubique Gestarum. Издание 1477 года, имевшееся у Колумба, было почти так же густо исписано замечаниями, как и книга д’Альи Imago Mundi (861 пометка у Пия II против 898 у д’Альи). Поля обеих работ испещрены рисунками маленьких кулачков с вытянутыми указательными пальцами, отмечающими места, которые представляют особый интерес или курьез. Они отмечают множество тем, но в подавляющем большинстве в той или иной форме связаны с богатством и разнообразием Востока. Помимо гидрографии, амазонок и экзотики, больше всего привлекали внимание Колумба судоходство на всех океанах, условия обитания во всех климатических областях[147] и вопрос о существовании Антиподов. Обсуждая первый из этих вопросов, Пий II продемонстрировал безоговорочную веру – или решимость верить – в судоходный маршрут между Азией и Европой через Атлантику.

Колумб отметил, например, его историю об индийских купцах, которые, по некоторым сообщениям, высадились на берег в Германии в XII веке. У папы-гуманиста была привычка сопоставлять текстовые данные с эмпирическими, то есть использовать практические результаты описанных плаваний и наблюдаемые свидетельства реальных путешествий, чтобы подтвердить или опровергнуть общепринятые утверждения. Колумб, не имевший образования, но претендовавший на огромный практический опыт мореплавания, порой бросал вызов научным авторитетам, исходя из накопленных знаний в этой области, хотя с течением времени все чаще прибегал к авторитетным письменным свидетельствам в качестве вспомогательных доводов. Возможно, в этом ему примером служил Пий II, или он просто использовал этот метод за неимением лучшего. Это придает его трудам некоторое наукообразие, совмещенное с частыми обращениями к практическому опыту. Можно сказать, Пий II побудил его воспринимать географию как захватывающую область новых открытий, в которой лишь немногие части имеющейся картины не вызывают нареканий, а весь мир открыт для исследований.

Дату прочтения Колумбом книги Пия II нельзя назвать с большей уверенностью, чем в случае с Imago Mundi. Его замечание к сообщению об измерениях широты, выполненных Жозе Визиньо во время плавания вдоль западноафриканского побережья, должно датироваться временем после 1485 года, а другой комментарий, содержащий дополнительную ссылку на первооткрывателя мыса Доброй Надежды Бартоломеу Диаша, – по меньшей мере 1488 годом. Кажущиеся убедительными упоминания о замечаниях, сделанных Пием II в так называемом дневнике Колумба о первом трансатлантическом путешествии, позволяют почти с уверенностью утверждать, что его книга была уже хорошо известна Колумбу до 1492 года. По крайней мере, некоторые ее части были свежи в его памяти, когда он совершал последнее путешествие в 1502–1504 годах[148]. Другие сохранившиеся книги с заметками на полях из библиотеки Колумба – «Естественная история» Плиния и «Жизнеописания» Плутарха. Это поздние издания, 1489 и 1491 годов соответственно, но они были доступны Колумбу до того, как он пересек Атлантику. Их влияние на планы Колумба кажется незначительным. Хотя авторы XVI века традиционно отводили Плинию ведущую роль в разработке планов Колумба, есть лишь одно, причем незначительное упоминание о нем в теоретическом плане, и почти все 24 заметки на полях представляют собой попытки перевести итальянский текст на испанский язык. Один комментарий, в котором упоминается Эспаньола, должен был быть написан после 1492 года. Если Колумб самостоятельно проявил интерес к средствам от глазных болезней, то по крайней мере одну заметку можно датировать периодом после 1494 года, когда у него во время исследования Кубы впервые появилось хроническое болезненное состояние глаз. Помимо лекарств, главным образом от камней в желчном пузыре, интересы Колумба в основном обращены на тот же круг предметов, отмеченных им в книге Марко Поло: золото, серебро, жемчуг, янтарь и «многочисленные диковины»[149].