Неизвестная блокада

Третий вопрос касается комплекса военно-политических проблем, связанных с организацией обороны города летом 1941 г. и попытками прорвать блокаду Ленинграда. Имелась ли в принципе такая возможность, и если да, то почему она не была использована? Не преувеличена ли роль А.А. Жданова, о которой упоминается в ряде книг авторов, имевших возможность его наблюдать в Смольном осенью-зимой 1941 г., в обороне Ленинграда?⁵

Функции власти в условиях войны существенно изменились. На первое место вышли проблемы обеспечения национальной безопасности, мобилизации и использования ограниченных ресурсов, большая часть которых перераспределялась для решения военных задач. Исключительно важное значение имела также информация как общего характера о положении на фронте и в стране, так и в мире в целом. От обладания информацией зависела правильность принимавшихся решений, а также выбор стратегии выживания в условиях блокадного Ленинграда — шла ли речь об эвакуации, трудоустройстве на продолжающие работать предприятия или же стремлении уйти в армию. Последнее, как это ни парадоксально звучит, было одним из способов вырваться из умирающего города зимой 1941—1942 гг.

В условиях войны право на получение информации было предоставлено очень узкому кругу лиц, число которых не превосходило 25—30 человек, входивших в военно-политическое руководство обороной Ленинграда и органы разведки⁶, а также представлявших в Ленинграде ГКО. Все остальные, включая представителей среднего звена партийно-советского аппарата, получали дозированную информацию. Случаи несанкционированного получения информации, в том числе прослушивания передач иностранного радио, фиксировались и пресекались⁷.

2. А.А.Жданов

До начала войны с Германией Жданов почти все время находился в Москве⁸ и по кругу возложенных на него обязанностей был москвичом в не меньшей степени, чем ленинградцем. Естественно, что в городе в его отсутствие большую часть вопросов приходилось решать другим секретарям ГК — А.А.Кузнецову и Я.Ф. Капустину, а также председателю Ленгорисполкома П.С.Попкову. Не проявлял себя Жданов и в годы войны, полагаясь по-прежнему на тех же лиц, а также на военных и начальника УНКВД ЛО П.Кубаткина, прибывшего в Ленинград во второй половине августа 1941 г. Примечательно, что нападение Германии на СССР застало А.Жданова на отдыхе на юге, и Ленинград в течение первой недели войны был без своего партийного руководителя. Лишь 1 июля 1941 г. состоялось заседание комиссии по вопросам обороны Ленинграда под председательством Жданова⁹.

Всплески активности происходили, как правило, после нелицеприятного общения со Сталиным, особенно в августе и осенью 1941 г. Со временем Жданов стал еще более пассивным. Кубаткин доносил заместителю наркома НКВД СССР В. Меркулову в 1943 г., что «основной охраняемый в связи с плохим состоянием здоровья часто выезжает на дачу за черту города»¹⁰, в то время как члены Военного Совета Ленфронта А.А. Кузнецов, секретарь Обкома ВКП(б) Т.Ф. Штыков и П.С. Попков нуждались в охране в связи с их частыми поездками в прифронтовую зону и на фронт¹¹. Это, тем не менее, не меняло номинального места Жданова в руководстве обороной города. Являясь секретарем ЦК, а также первым секретарем Ленинградского городского и Областного комитетов партии, он играл ключевую роль в отношениях с Москвой и оставался первым лицом в иерархии военно-политического руководства города-фронта. Первенство Жданова никогда не оспаривалось, и более того, именно к нему как к верховному судье обращались за поддержкой в случае возникновения споров и разногласий другие члены Военного Совета, включая командующего фронтом. Пожалуй, единственный прецедент, когда прерогативы Жданова как члена Военного Совета фронта, имеющего право сноситься с Наркоматом обороны и правительственными учреждениями, были поставлены под сомнение, имел место в мае 1942 г. в связи с обсуждением вопроса о статусе Военного Совета Ленинградской группы войск.

Проблема состояла в том, что командование Ленфронта находилось в Малой Вишере, т. е. вне Ленинграда, в то время как члены Военного Совета Жданов и А.А. Кузнецов по-прежнему находились в Смольном. Критический момент наступил в конце мая 1942 г., когда командующий фронтом М.С. Хозин¹² стал отдавать приказы принципиального характера и общаться с Москвой, минуя Смольный. Кроме того, ленинградское руководство настаивало на предоставлении всех материалов из Москвы, адресованных Военному Совету фронта. Наконец, Жданова и А.А. Кузнецова не устраивало и то, что командование фронтом без предварительной договоренности с ленинградским руководством осуществляло «заимствования» из скудных городских ресурсов.

М.С. Хозин, А.И.Запорожец и П.А. Тюркин получили беспощадную отповедь Жданова, в своем письме, в частности, отметившего с сарказмом и безусловным чувством собственного превосходства: