Неизвестная блокада

Исключительная роль карательных органов в системе государственного управления, неудачи на фронте в начале войны, резкий антисталинский характер немецкой подрывной пропаганды определили в 1941—1942 гг. приоритет административных и репрессивных мероприятий в деле борьбы с пропагандой противника, различными негативными настроениями и слухами. Начальник УНКВД ЛО П.Н. Кубаткин в одной из своих статей, опубликованной в «Ленинградской правде», цитировал произнесенные Сталиным на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. слова, явившиеся программными для деятельности органов госбезопасности в годы войны:

«Надо иметь ввиду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств. Об этом не могут не знать остатки разбитых классов. И именно потому, что они об этом знают, они будут и впредь продолжать свои отчаянные вылазки».

Неотложные задачи органов власти и управления в условиях начавшейся войны были изложены в заявлении советского правительства 22 июня 1941 г. и в директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР партийным и советским организациям прифронтовых областей 29 июня 1941 г. Наряду с другими первоочередными задачами была названа работа по воспитанию политической бдительности, организации беспощадной борьбы со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов⁷⁶. 3 июля 1941 г. в выступлении по радио Сталин еще раз подчеркнул значение усиления бдительности, добавив, что «нужно немедленно предавать суду Военного Трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица»⁷⁷.

В первые недели войны были предприняты меры по максимальному ограничению возможностей для ведения подрывной работы противника. Директива Наркомата связи «О порядке пользования и регистрации приемников коллективного слушания» была направлена на исключение условий для слушания радиопередач противника. 28 июня Исполком Ленсовета принял решение «О сдаче населением радиоприемных и передающих устройств» в связи с тем, что в условиях военного времени «они могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред Советской власти».

Контроль за реализацией этого решения возлагался на райкомы партии. Все приемники коллективного слушания регистрировались в органах связи. Регистрационные удостоверения выдавались лишь на те приемники, которые устанавливались в Ленинских уголках, находившихся в ведении партийных и общественных организаций. Пункты установки приемников и ответственные за проведение коллективного прослушивания радиопередач согласовывались в РК ВКП(б). Включение приемников осуществлялось в часы и по сетке, утвержденной местными органами связи. Их настройка производилась на указанные в сетке радиостанции частоты ответственным лицом, присутствовавшим в помещении в течение всей передачи⁷⁸.

С целью еще большего ограничения возможностей приема антисоветских радиопередач в Управлении радиосвязи и радиовещания Ленинграда была создана специальная служба глушения. Впоследствии от практики глушения пришлось отказаться, поскольку она требовала привлечения значительного количества сил и не гарантировала полную нейтрализацию пропаганды противника. При внимательном прослушивании основную мысль радиопередачи вполне можно было уловить, к тому же глушение не только мешало слушать, но и вызывало определенный интерес к передачам. Вместо этого передачи противника стали комментировать на той же самой волне⁷⁹.