Неизвестная блокада

Забота о пропитании была важнейшей проблемой, определявшей настроение населения. Сохранение зимних температур и в первой половине марта свело на нет надежду русского населения на общее улучшение жизни. Из-за ухода большой части [немецких] войск с фронта под г. Ленинградом продовольственное положение населения, проживающего в прифронтовой полосе, ухудшилось, так как русское население, ранее занятое работой у немцев, осталось без работы и, следовательно, без средств к существованию. Несмотря на то, что через некоторое время новые немецкие соединения снова прибегнут к помощи русских, однако, большая часть населения будет пытаться эвакуироваться или же погибнет. Так, в п. Саблино осталось безработными около 1000 человек.

В будущем следует запретить переселение (если это касается непосредственно фронтовых областей), но нужда населения сильнее страха перед жестокими наказаниями. Со стороны военного командования на Востоке делается все, чтобы в рамках возможного осуществить контролируемое переселение.

Войсковые соединения в еще большей степени, нежели раньше стремятся облегчить невыносимую нужду населения, и перешли к снабжению русского гражданского населения продовольствием. Так как во многих районах области, о которой идет речь, у народа действительно не было запасов продовольствия, то остается загадкой, как вследствие голода смертность не стала еще большей. Нужно принять во внимание, что население от случая к случаю доставало продовольствие посредством попрошайничества у Вермахта, некоторые хранили в особых тайниках тщательно спрятанные запасы, а в остальном же народ приспосабливался совершенно непонятным для немцев образом выживать в голодные времена или поддерживать жизненные силы неполноценными суррогатами.

Широко известно также, что предпринимались попытки раскопок тех мест, где зарывали падших лошадей, и добытое мясо употреблялось в пищу без серьезных последствий для здоровья людей. Деликатесом среди населения считалось мясо убитых немцами лошадей, непригодных для работы, которое предоставлялось местному населению, если только лучшие куски не были употреблены в пищу самими немецкими воинскими частями.

В областях, расположенных не столь близко к линии фронта, положение в отношении продовольствия было более благоприятным, что соответствующе сказывалось на общем настроении населения.

В то время как обнадеживающая поддержка продовольствием нуждающимся эстонцам и финнам, а также отправление пригодных для работы русских в Германию отлично сказывались на настроении этих категорий, остальные начинали проявлять беспокойство. Это дало повод появиться слухам, что только коренные немцы, финны, эстонцы и пригодные для работы русские будут спасены, а все же остальные будут брошены на произвол судьбы.

Смертность оставалась на прежнем уровне.

Дабы предотвратить возможную вспышку эпидемии грядущей весной, заблаговременно стали приниматься меры по очистке помещений от трупов. Их складывали в определенном месте, чтобы после таяния снега похоронить.

В г. Пушкине, например, был создан целый отряд из представителей гражданской обороны, для того, чтобы обследовать помещения в поисках трупов. До этого уже было найдено около 400 не захороненных тел. По возможности они были тут же погребены.

В последнее время не появлялось и принципиально новых слухов. Слухи, пущенные, вероятно, вражеской пропагандой о скорой помощи Ленинграду, потеряли свою силу вследствие отсутствия успехов Красной Армии.

Население многое знало о передвижениях (немецких — Н. Л.) войск. Эти сведения имели большое влияние на настроения русских. Цель этих перемещений гражданским лицам была неясна и этим вызывала нервозность в обществе. Сведения об изменениях в расположении войск добывались по-разному. Люди либо сами это узнавали, либо получали информацию из-за неосторожности и болтливости немецких солдат. Так, сданное в починку белье требовалось обратно под предлогом скорого отступления. Частично сведения сообщались русским девушкам, с которыми немцы были близки. В ходе расследования некоторых происшествий было установлено, что русские девушки поддерживали связь с немецкими солдатами и даже офицерами. Один солдат Вермахта рассказывал, что в Павловске некий немецкий солдат хочет жениться на русской девушке и увезти ее с собой в Германию. Для этого у последнего были все требуемые бумаги, и он намеревался забрать девушку в Германию как только сменят их дивизию, что должно произойти в течение ближайших шести недель.

Отношение русского гражданского населения к немецким квартирантам существенно не изменилось. По сути, русскому гражданскому населению все равно под чьим оно господством — русских или немцев. Как и прежде, важнейшей заботой оставался вопрос о собственном пропитании.