Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова

«Я говорил, что по всем данным эта проверка будет проведена партией значительно более тщательно и серьезно, чем все предыдущие чистки и проверки членов партии и что есть опасность разоблачения отдельных членов нашей организации в результате проверки. ГОЛУБ ответил, что при такой системе маскировки и конспирации, которая существует у нас, провал отдельных членов организации, если даже произойдет, большого вреда нам принести не сможет.

“Но помни, – сказал ГОЛУБ, – если ты будешь убежден, что кто-нибудь из известных тебе членов организации неминуемо будет разоблачен и что спасти его как члена партии невозможно, ты с нашего согласия должен первый выступить против него. Ты должен заклеймить самым энергичным образом его ‘измену’ партии. Это поможет нам отвести удар от других”.

Оправдывая этот период деятельности нашей подпольной организации, ГОЛУБ сказал: “Да, да, усвой раз и навсегда, что мы не имеем права гнушаться никакими средствами в борьбе против сталинского руководства. На войне, как на войне”.

Развивая свою мысль о тактике работы нашей организации, ГОЛУБ сказал: “Мы должны добиться того, чтобы не только сохранить как можно больше наших кадров в партии, но чтобы проникнуть на решающие участки работы внутри партийного аппарата и социалистического строительства в стране. У нас есть уже в Одессе, – продолжал ГОЛУБ, – свои люди и в партийном и советском аппаратах, в промышленности и в сельском хозяйстве”».

(Из показаний МАНЮРИНА-БРОВАРСКОГО, 14 января

1937 г.)

Так же действовали участники правотроцкистских организаций в других местах.

Руководитель правотроцкистской организации в Новочеркас ске ШЕЙНИН на следствии показал:

«Перед тем как приступить к обмену партийных документов, ФЕДИН меня предупредил, что это мероприятие также необходимо использовать в контрреволюционных целях. По прямому поручению ФЕДИНА я должен был выдавать партийные документы скрытым троцкистам, на которых хотя бы и имелись компрометирующие материалы.

Действуя в соответствии с полученными от ФЕДИНА указаниями, я при обмене партийных документов сохранил в партии заведомо известных мне скрытых троцкистов, выдав им новые партийные документы».

(Из показаний ШЕЙНИНА, 5 апреля 1937 года).

Руководитель правотроцкистской организации в Азово-Черноморском крае ШЕБОЛДАЕВ дал директиву об использовании в провокационных целях тайное голосование в партийные органы. Об этом показывает МАЛИНОВ:

«ШЕБОЛДАЕВ рассказал мне о намечающемся тайном голосовании в партийные органы и в этой связи рекомендовал мне уже сейчас дать указания пускать всякие провокационные слухи, дискредитирующие новых руководителей края.

При тайном голосовании, по его мнению, это может здорово подмочить руководство».

(Из показаний МАЛИНОВА, 9 июня 1937 года).

Можно привести целый ряд примеров того, как бухаринцы-рыковцы, следуя в этом вопросе своим троцкистско-зиновьевским участникам, пытались сохранить свои организации от разоблачения, устраняя нежелательных участников.

Так, например, в Ростове-на-Дону бухаринцы-рыковцы организовали покушение на одного из участников своей организации НЕСТЕРЕНКО, и в результате произведенного покушения была убита жена НЕСТЕРЕНКО.

«…Я должен показать об одном факте, с которого, собственно, должен был начать свои показания, ибо в данном случае речь идет о крови совершенно неповинного человека.

Летом 1936 года мне позвонил ГОГОБЕРИДЗЕ и попросил к нему немедленно зайти в райком. Наедине у него в кабинете ГОГОБЕРИДЗЕ мне сообщил следующее: к нему явился НЕСТЕРЕНКО М. Г., он был очень взволнован и просил помочь ему най ти выход из мучительного, по его словам, положения, в котором он очутился. НЕСТЕРЕНКО рассказал ему, как он был мною вовлечен в организацию, и заявил, что это его тяготит, он не может жить с раздвоенной совестью. Он хочет пойти в НКВД и рассказать обо всем этом, но, помня мое предупреждение и боясь быть обвиненным в клевете, решил, что лучше будет поставить об этом в известность его, ГОГОБЕРИДЗЕ, как секретаря райкома ВКП(б), с тем чтобы он помог ему выйти из такого положения безболезненно. ГОГОБЕРИДЗЕ, как он мне сказал, посоветовал НЕСТЕРЕНКО никуда не идти, не предавать это дело огласке, а что он, ГОГОБЕРИДЗЕ, лично займется этим делом и снесется по этому поводу с кем надо.

“Ну, тянуть можно две недели – три, но, в конце концов, мы можем сесть все в тюрьму, – заявил мне ГОГОБЕРИДЗЕ, – надо это дело вовремя потушить”. Я спросил ГОГОБЕРИДЗЕ, как быть и как он мыслит ликвидировать безболезненно создавшееся положение. Мы оба отказались от варианта припугнуть НЕСТЕРЕНКО, ибо это могло придать ему еще больше решимости, и решили тактику, примененную ГОГОБЕРИДЗЕ, продолжить, с тем чтобы на время сдержать НЕСТЕРЕНКО.

Через несколько дней ГОГОБЕРИДЗЕ, обсудив положение с ГЛЕБОВЫМ-АВИЛОВЫМ, настоял на том, что НЕСТЕРЕНКО надо “ликвидировать” и что он берет это лично на себя.