Неизвестная пьеса Агаты Кристи

Тридцать четвертый размер, убиться веником! А у нее тридцать девятый при росте 172. Нет, это полная безнадега… Что именно, кстати? «Да все! — со странным отчаянием ответила она сама себе. — Все, все, все!»

Ужасно захотелось убраться отсюда. Пойти в гостиницу, съев по дороге какой-нибудь вульгарный, презираемый хот-дог или биг-мак. Привычно поразмышлять о проблемах российского воздухоплавания… Это же просто клиника, до чего ей не везет! «Непруха», — частенько говорила Эмма. Вот именно! Олег даже и не заметил, что они опять перешли на «вы»: сидит, рассеянно поглядывая на холм — на сопку, гори она огнем! — где поднимает к небесам свою чашу, похожую на экзотический цветок, местная телевизионная «Орбита», а Тао Той просто пожирает его глазами.

У девчонки на лбу написано, что она взбесилась от ревности! Все совершенно понятно насчет нее и Олега.

— Водички подлить? — спросил он в это мгновение как ни в чем не бывало. Его словно бы ничуть не беспокоили ни ужимки Таечки-фуфаечки, ни отчуждение Жени! Не глядя, потянулся к минералке, но круглая пластиковая бутылка внезапно выскользнула из его рук, крышка слетела — и пенистая струя, вырвавшись на свободу, окатила Женю.

Она сидела дура дурой, слушая, как слабенько шипят газовые пузырьки на ее топике и юбке. Ветерок холодил мокрую кожу. Тао Той, тоже как дура, пофыркивала в своем уголке от удовольствия — достаточно громко, чтобы быть услышанной. Да, две дуры, вот именно!

Женя двинула стулом, порывисто вскочила, чувствуя себя невыносимо униженной. Юбка с лайкрой — сохнуть будет ужасно долго. Так ей и идти с пятном на неприличном месте. Перевернуть задом наперед — еще хуже!

— Погоди, — поймал ее за руку Олег, — ну извини, извини, пожалуйста! Таечка! — окликнул повелительно.

Китаянка подошла, довольная — спасу нет!

— Дай Жене во что переодеться, а юбку высуши утюгом. Только не прожги, а то знаю я тебя, диверсантку!

Все это он пробормотал быстро, негромко, совершенно спокойно, однако при этом так властно, что ни одна из девушек даже не подумала перечить: обе послушно двинулись к люку, ведущему в кухню. В смысле, Тао Той демонстрировала восточную покорность большому белому господину, а Жене просто некуда было деваться.

Они спустились по узенькой металлической лесенке и оказались непосредственно в кухне. Докрасна раскалены электрические горелки, трещит жир на сковородках, бурлит кипящая вода. Какие-то фигуры снуют туда-сюда. Пахнет соевым маслом, чесноком, луком, бобовым соусом, перцем, чаем, свежим тестом, еще чем-то крепким, дразнящим… У Жени подвело желудок.

«Хот-дог! — подумала она с ненавистью. — Нет, два хот-дога!»

Стало чуть легче, когда Таечка свернула в узенький коридорчик, сняла с запястья, украшенного золотым браслетиком-змейкой, ключ и нарочито неторопливо открыла одну из дверей, тянувшихся по обе стороны.

Женя не сбежала только потому, что жутко захотелось увидеть, какое платье даст ей Тао Той. Фигуры у них приблизительно одинаковые, и что-нибудь вот этакое, с драконами, фениксами и золотыми хризантемами, будет великолепно смотреться на Жене!

Вошли в каютку. Теснота, стать негде, но кровать есть.

Женя поджала губы.

Тао Той распахнула шкаф, почти сливающийся со стеной, и на Женю резко пахнуло холодноватым изысканным ароматом. «Барбарис», любимые духи! Значит, Тао Той предпочитает их же? Да, вкусы схожи, и совсем неудивительно, что они обе…

Тут ненужные мысли мгновенно улетучились из головы, потому что Тао Той выхватила из шкафа и небрежно бросила на кровать отнюдь не модельное платьице вроде своего и даже не домашнее кимоно, а белый халатик вроде докторского, только до того потрепанный частыми стирками, что стало ясно: в нем занимались своим нелегким ремеслом почти двадцать поколений судомоек. Впрочем, халатик был совершенно чист и даже похрустывал крахмалом, а уж «Барбарисом» благоухал так, что Женя немножко успокоилась и, стиснув зубы, стоически разделась под бесцеремонным, оценивающим взглядом китаянки, а потом напялила на себя ее халат.

Он оказался безнадежно мал! Вспомнив Алису с ее бриджами, Женя выдохнула, сколько могла, и осторожно свела полы. Так… застегнута одна пуговица, другая, третья, на животе их вовсе нет, а на груди из трех удалось всунуть в петлю только одну. Китаяночка-то совершенно плоская, доска доской!

Женя вызывающе выпятила грудь и повернулась к зеркалу. Ну что ж, если Тао Той и похихикивала раньше, то сейчас победительное выражение слиняло с ее кукольного личика. Пусть Женя выглядит в этом халатишке до нелепости экзотично, однако и весьма эротично, нельзя не признать.

— Ну что, пошли? — задорно тряхнула она головой, не размениваясь на такие мелочи, как благодарность, и вдруг насторожилась: — Эт-то что такое?

Выстрел! Где-то наверху грянул выстрел, потом другой, и вот зашлась настоящая перестрелка!

Побледневшая Тао Той, пробормотав что-то по-китайски, рванула ящик шкафа, нырнула туда рукой и выдернула пистолет.

Ого! «Магнум» с навинченным глушителем… Женька, ты куда попала?!