Неизвестная революция 1917-1921

— Имею честь доложить вам о возвращении Крымской армии, — с горькой иронией произнес Марченко.

У нескольких повстанцев достало сил улыбнуться. Но Махно был мрачен. Вид жалких остатков его превосходной кавалерии причинил ему жестокую боль. Он молчал, пытаясь сдержать чувства.

— Да, братцы, — добавил Марченко, — только теперь мы узнали, кто такие коммунисты.

Немедленно было созвано общее собрание. На нем рассказали о событиях в Крыму. Так стало известно, что командующий армией Каретников, получивший приказ большевистского штаба отправиться в Гуляй-Поле якобы для участия в военном совете, был предательски арестован по дороге; что Гавриленко, начальник штаба Крымской армии, а также все члены этого штаба и многие командиры, были обмануты тем же манером. Всех их немедленно расстреляли. Комиссию по культуре и пропаганде, заседавшую в Симферополе, арестовали безо всякой военной хитрости.

Так победоносная Крымская Повстанческая армия были предана и уничтожена большевиками, своими вчерашними союзниками.

После ареста из Харькова меня перевели в московскую тюрьму ВЧК. Однажды меня вызвал к себе Самсонов, начальник «Секретно-политического отдела ВЧК».

Вместо допроса он устроил со мной идейную дискуссию. Так нам удалось поговорить о событиях на Украине.

Я без обиняков высказал ему все, что думал о поведении большевиков по отношению к махновскому движению, назвал их действия подлыми.

— Ах! — живо отреагировал он. — Это вы называете «подлостью»? Вы неисправимо наивны. Это лишь говорит о том, что мы, большевики, многому научились с начала революции и стали настоящими умелыми государственными деятелями. Мы уже не дадим себя провести; пока нам был нужен Махно, мы сумели извлечь выгоду из союза с ним, а когда перестали нуждаться в его услугах — или, точнее, когда он начал мешать нам, — смогли окончательно избавиться от него.

Хотя Самсонов не отдавал себе в этом отчета, своими последними словами — которые мы подчеркнули — он полностью признал истинные причины поведения большевиков и всех их махинаций. Эти слова следует хорошо запомнить всем, кто продолжает упорствовать в своем непонимании подлинной природы государственного коммунизма.

Последний смертельный бой Власти и Революции (ноябрь 1920-го — август 1921 года).

Нам остается кратко рассказать о последних и самых драматичных событиях смертельной борьбы между Властью и Революцией.

Читатель уже мог увидеть, что, несмотря на тщательность подготовки и внезапность нападения, Махно и на этот раз ускользнул от большевиков.

26 ноября, в тот момент, когда Гуляй-Поле было окружено красноармейскими соединениями, в нем находился лишь небольшой особый отряд из 250 всадников во главе с самим Махно.

С этой горсткой людей, ничтожной по численности, но в отчаянии готовой на все, Махно — хотя он едва оправился от болезни и жестоко страдал от ран (последней из которых была перебитая лодыжка) — бросился в атаку. Ему удалось опрокинуть кавалерийский полк Красной Армии, шедший к Гуляй-Полю со стороны Успеновки. Так он вырвался из окружения[275].

Тотчас он занялся организацией отрядов повстанцев, прибывавших к нему отовсюду, а также частей красноармейцев, оставивших большевиков и присоединившихся к нему.

Ему удалось сформировать отряд в тысячу всадников и полторы тысячи пехотинцев, с которым он перешел в контратаку.

Неделю спустя он вновь был хозяином Гуляй-Поля, заставив отступить 42-ю дивизию Красной Армии и захватив около 6 тысяч пленных. (Из них примерно две тысячи заявили о своем желании вступить в Повстанческую армию; остальные были освобождены в тот же день после участия в большом народном митинге.)[276]

Три дня спустя Махно нанес новый серьезный удар большевикам под Андреевкой. В течение суток он вел бой с двумя дивизиями Красной Армии и одержал победу, захватив еще от 8 до 10 тысяч пленных. Они так же были немедленно освобождены; все желающие записались добровольцами в Повстанческую армию[277].

Затем Махно последовательно нанес еще три удара Красной Армии: под Комаром, Царевоконстантиновкой и в окрестностях Бердянска. Большевистская пехота сражалась неохотно и пользовалась любой возможностью сдаться в плен.