Неизвестная сказка Андерсена

Серо-белый рисунок, карета, поднимающаяся над миром, над растопыренными деревьями и колючими ветвями, над круглой, сырной луной и черным флюгером в виде петушка. В карете женщина, которая – картинкам не положено оживать, но эта ожила – повернулась к Глаше.

– Это одно ее лицо, – пояснила Марфа, переворачивая страницу. Вторая картинка, синева и зелень, солнце на краю моря, розовый город и босоногая девушка. – Это второе.

Был соловей, проткнутый насквозь розовым шипом. Была старуха, крадущая младенца из колыбели. Был палач…

Много их было.

– Ты и я… мы видим то, что не нужно бы видеть человеку. Я не знаю, кем она притворяется с тобой, но помни – лиц у нее много.

И розовых кустов, которые расцветают бледными бутонами, темнеют, напиваясь чужих жизней, и убивают тех, кому подарены.

– Она не плоха, как говорят. Она не хороша, как можно думать. Она просто иная. Людям следует держаться от иного в стороне. Может статься так, что тебя будут просить помочь с… со смертью. Принести ее кому-нибудь, как ты принесла Яшке. Нет-нет, он заслуживал, а мама… ты не ведала, что творишь. И они, те, кто просить станет, тоже не ведают, а потому не помогай… умоляю, не надо никому помогать. Пусть будет все, как суждено.

И было суждено многое.

Имена. Строки, страницы, главы и истории из имен, коснись каждого – откроется сказкой чужой жизни, но читать ее некому. И некогда.

Бежать надо. Федор Федорович понимал бесполезность бега, но не находил в себе сил смириться.

Были коридоры. Допросы. Люди. Крики, которые заглушались сиплым пением механического соловья – так и не удалось сделать его живым, – были просьбы и уговоры.

Были кусты алых роз.

И багряных.

И черных.

И тени, которые однажды открыли врата иного мира, а Пашка шагнул навстречу, сказав:

– Привет. Теперь ты насовсем, да? Пойдем, я покажу тебе свою страну… плохо, что ты соловья не починила. С соловьем было бы интереснее.

– Зачем ты мне показала это? – мальчик слушал рассвет, который был уже близок, а с ним и день, и мерзость людей-жаб и людей-крыс, подлых, хитрых и жаждущих укусить побольнее.

– Чтобы знал. – Тень сползла с кровати. – Ты стал забывать обо мне. Я напомнила. Теперь и ты напомни другим о том… ты сам знаешь, о чем.

Она подмигнула на прощание:

– Ректору не верь. Врет, хитрый крыс. Есть в тебе талант, смотри, не потеряй…

– Так что мне делать? – Юноша попытался вцепиться в шкуру Тени, но пальцы ухватили пустоту.

– Сказки пиши, – хихикнула она, растворяясь.