Неизвестная Великая Отечественная

Бомбардировщики добились прямых попаданий бомб. Две бомбы весом до 200 килограммов разорвались в первом и втором котельных отделениях лидера, моментально затопленных забортной водой. Личный состав в них весь погиб.

Третья бомба пробила верхнюю палубу, масляную цистерну и наружную обшивку и разорвалась под кораблем, вследствие этого было затоплено первое турбинное отделение. Лидер потерял ход.

В моменты бомбовых разрывов корабль сотрясался всем корпусом, разрывался металл обшивки, механизмы валились с фундаментов, пробивались осколки, ломались трубы, разрывались электропровода. Нарушилась связь с боевыми постами.

В такой острый момент, как показал боевой опыт, оставшиеся люди вообще были физически не способны вести конкретные наблюдения, вследствие ранений и общей контузии. Но затем люди пришли в себя, осмотрелись на боевых постах и доложили на командные пункты боевых частей корабля о разрушениях и затоплениях.

Взрывами бомб сорвало и отбросило за борт 37-миллиметровый автомат № 5, вывело из строя два пулемета «Браунинг», нарушило систему питания приборов.

При попытках подъема пара в третьем котле обнаружили, что питательный насос подает не пресную воду, а забортную. Это означало, что цистерны котельной воды в первом машинном отделении повреждены, поскольку отделение это было затоплено, но там же располагался и разобщительный клапан. Для закрытия клапана туда направили легкого водолаза — матроса Шетшина.

Закрыть клапан оказалось невозможно, так как его завалило разрушенными механизмами и системами.

Главный водолаз лидера старшина 1-й статьи Гриценко и водолаз Резниченко неоднократно спускались в затопленное машинное отделение, заделывали там пробоины и вытаскивали раненых. Водолазы отлично знали расположение механизмов и устройств и поэтому сумели работать в полной темноте — на ощупь.

Машинная команда лидера, несмотря на тяжелые повреждения механизмов, ввела в строй третье котельное отделение, хотя в котле лопнули трубки, поплавились подшипники турбовентилятора и не было пресной воды.

Благодаря стараниям и стойкости этой команды кораблю потом, к 14 часам, был обеспечен ход в 9 узлов при работе котла на морской воде.

Штепин и мичман Воробьев по приказу командира лидера с целью безопасности корабля от возможных взрывов выстрелили из аппаратов торпеды.

Для осушения третьего котельного отделения использовали второй трюмно-пожарный насос. Насос поднял давление в магистрали до 5 кг/см2. Поднять давление до нормы — нелегкая задача, для этого надо было сначала закрыть разобщительный клапан, оказавшийся открытым в затопленном турбинном отделении. Эту трудную и опасную для жизни работу выполнил трюмный машинист Резниченко, он глубоко нырял в черноту затопленного трюма, чтобы достать до клапана и перекрыть его.

Под пробоину в первом машинном отделении завели пластырь.

В результате предельно энергичных и смелых действий людей вода дальше трех затопленных отделений не пошла и корабль надежно остался на плаву, имея крен 9 градусов, дифферент на нос 2,81 метра и запас плавучести около 500 тонн.

Среди множества других событий в 9 часов 10 минут шесть самолетов Ил-2 под прикрытием восьми истребителей Як-1 атаковали двенадцать больших десантных барж противника у входа в порт Феодосия, где потопили одну и повредили две баржи.

В 9 часов 25 минут эсминец «Способный» взял на буксир поврежденный лидер. А в 10 часов в районе эскадренных миноносцев два наших истребителя вели бой с двумя разведчиками Ю-88 и один из них сбили.

К этому времени до девяти наших самолетов прикрывали корабли. И все же воздушное прикрытие оставалось недостаточным. Обстановка для кораблей по-прежнему являлась опасной.

Вообще говоря, мог бы быть вероятным вариант — оставить на месте поврежденный лидер и уводить на базу два миноносца.

Но что значит для комдива бросить поврежденный лидер в оперативной зоне противника? Мог ли на такую меру решиться командир?

Допустим, он снял бы личный состав лидера, оставил корабль и вернулся бы на базу с двумя миноносцами. В таком случае противник, безусловно, мог бы отбуксировать лидер на одну из своих баз и восстановить его! Ведь вероятность восстановления хода лидера существовала и надежда комдива дать кораблю ход потом сбылась.

Значит, решение комдива бросить лидер стало бы впоследствии позором для флота, не говоря уже о чести комдива. Последствия такого решения оказались бы чрезмерно горькими, и комдив это понимал.

Оставить поврежденный лидер вместе с его экипажем? Поручить экипажу исправить повреждения и самостоятельно идти на базу?

Это значило бы оставить в беде и корабль, и его экипаж.

А ведь на протяжении всей истории русского и советского флота моряки всех рангов воспитывались в духе безусловной поддержки в бою.

«Сам погибай, а товарища выручай».

Мог ли кто-либо из участников боя забыть об этом?

А далее в 11 часов 50 минут начался второй бой.

Вторая группа из шести Ю-87 атаковала отряд кораблей и добилась прямого попадания в эсминец «Беспощадный», вследствие чего он тоже потерял ход.