Неизвестная война

20 июля Гитлер был ранен в плечо и спину; его слух был поврежден. Однако психическое потрясение оказалось более опасным, чем физические травмы. Доктор Тео Морель — я это знаю от профессора Карла Брандта — прописал ему большие дозы глюкозы и мультивитамины, содержащие кофеин, а также перветин, который в Люфтваффе выдавался пилотам с целью преодолеть сонливость. Фюрер также получал и другие «чудесные пилюли». Таблетки от спазмов желудка, которыми злоупотреблял Гитлер, содержали белый мышьяк. Нам сегодня известно, что некоторые редкие или опасные лекарства Морель заказывал на поставляемой ему Борманом бумаге с заголовком «Фюрер и канцелярия рейха». Таким образом, они становились «приказами Гитлера»! Профессор доктор Эрнст Гюнтер Шенк, врач, вернувшийся из советского заключения в 1955 году, раскрыл тот факт, что в 1943 году он предупреждал руководителя управления здравоохранения Третьего рейха доктора Леонарда Конти, что, по его мнению, Морель небезопасно шпигует Гитлера наркотиками. Психическое равновесие человека, от которого зависела судьба десятков миллионов человек, пошатнулось. В 1966 году другой врач, доктор Ганс-Дитрих Рёрс, доказал в книге «Hilter, die Zerstörung einer Persönlichkeit» что только чрезвычайно сильный организм Гитлера позволил ему выдержать «систематическое и все более сильное подтравливание доктора Мореля».

В «Волчьем логове» я находился три дня. Гитлер удивил меня необыкновенной памятью, чутьем политической и военной ситуации, а также возможностью ее развития и связанных с этим проблем. Генерал-полковник Йодль знакомил с военной ситуацией; когда же после него брал слово Гитлер, все становилось более простым и понятным.

Я убежден, что если бы фюреру достоверно и точно с августа 1941 года сообщали о положении на фронтах, нам удалось бы избежать многих катастроф, а особенно под Сталинградом. Во второй части книги я говорил, как фюрер разозлился, когда ему стала известна действительная сила некоторых дивизий. Хотелось бы еще добавить, что во время моего пребывания в «Волчьем логове» от него скрывали правду о восстании, организованном в Варшаве Армией Краевой генерала Тадеуша Бора-Коморовского, об ужасе уличных боев и ненадежном положении некоторых наших частей, находившихся в южной части города.

Что касается ситуации в Болгарии, Румынии, Югославии и Венгрии, то все шло к катастрофе. Гитлер очень хорошо отдавал себе отчет в этом. Румынская нефть определенно была потеряна, а после занятия мостов на Дунае румынскими подразделениями, которые подчинялись Советам, мы потеряли в котле пятнадцать дивизий. Болгария перешла на сторону неприятеля вместе с танками и легкими орудиями, недавно поставленными ей Германией. В Югославии рвущиеся на север партизаны Тито были близки к налаживанию связи с советскими войсками.

Оставалась Венгрия. Еще в конце августа Гитлер послал генерала Гудериана со специальной миссией к регенту Хорти. Генерал, имевший личное письмо Гитлера, был принят вежливо, но от встречи у него осталось плохое впечатление.

На третий день после вечернего совещания генерал Йодль попросил меня остаться в зале. Кроме меня Гитлер вызвал на это чрезвычайное собрание Кейтеля, Йодля, Риббентропа и Гиммлера.

Фюрер сказал, что адмирал-регент, без сомнения, готовится к переговорам не только с западными союзниками, но, вероятно, также и со Сталиным. Фронт с трудом стабилизировался вдоль венгерской границы. Если «хонведы» нас покинут, тридцать наших дивизий — примерно 400 000 солдат — попадут в западню. В трудной ситуации оказались бы также солдаты, сражающиеся в Италии, так как Советская армия могла бы начать наступление с Южной Венгрии через Югославию в направлении Триеста и Удине.

— Этого не произойдет! — сказал решительно Гитлер. — Регент думает, что он является великим политиком, не отдавая себе отчета в том, что подобным поведением он готовит почву для возвращения некого Каролыи.[214] Мне кажется, что в Будапеште имеют короткую память! Они, наверное, забыли, что 25 ноября 1941 года мы восстановили на пять лет антикоминтерновский пакт. Можно ли забыть, что 29 августа 1940 года вы огласили, — он обратился к Риббентропу, — определенное произвольное решение?[215] Это дало возможность Венгрии вернуть себе большую часть Трансильвании, отнятой у нее согласно решению трактата в Трианон, — 45 000 квадратных километров и 2 380 000 жителей, находящихся сегодня под угрозой большевизма.

Иоахим фон Риббентроп сказал, что ситуация в Будапеште ухудшается с каждым днем. Вынуждены были уйти с постов верные друзья Третьего рейха — заместитель премьер-министра Рац и министр хозяйства фон Имреди. Власть взял в свои руки новый кабинет, руководимый генералом Гезой Лакатоша.

Гитлер прервал его: