Неизвестная война

Сам Брэдли три раза «доказывал», что он действительно является американцем, называя столицу штата Иллинойс и перечисляя игроков известной футбольной команды. Он попался на третий раз, когда не знал фамилии последнего мужа Бетти Грейбл, но жандармы разрешили ему проехать.

А ведь Брэдли предупредили. Офицеры разведки посоветовали ему подождать улучшения погоды и полететь на самолете. В любом случае, он не должен был сразу же «срываться на поездку в автомобиле, принимая во внимание переодетых немцев». Чарльз Фоли описывает этот великий страх в своем «Commando Extraordinary» («Неординарном подразделении специального назначения»):

«Везде видятся враги и шпионы, — пишет он. — Половина американской армии ищет Скорцени в своих рядах».

Генерал Эмиль Уэнти отмечает в «Art de la Guerre»,[233] что в то время, когда «повсюду кружили мрачные слухи, Монтгомери также задерживали несколько раз». Эйзенхауэра захватила в плен его личная охрана. Когда он расположился после фельдмаршала фон Рундштедта в замке Сен-Жерменен-Лей, его схватила военная полиция и доставила в бронеавтомобиле в Версаль.

Американские специальные службы изобразили мой портрет в соответствии с обычаями и навыками чикагской полиции. Бельгиец, генерал Уэнти, назвал меня кондотьером,[234] что было переведено американскими сыщиками, никогда не видевшими памятника Коллеони (Colleonie) авторства Верокко (Verrocchio), как «гангстер».

Кроме того, я был «похитителем Бенито Муссолини», поэтому Виктор Эммануил III и Бадольо автоматически стали его «освободителями». Выдержанный в типично ковбойском стиле конца прошлого века плакат представлял меня в мундире оберштурмбаннфюрера войск СС:

Разыскивается

СКОРЦЕНИ

шпион, саботажник, убийца.

Под фотографией можно было прочитать описание моей внешности и текст:

«Этот человек необыкновенно умен [льстецы] и очень опасен. Может носить усы а-ля Гитлер или же быть гладко выбритым. Может быть в американском или британском мундире, а также в штатском платье».

Для завершения картины в этом описании внешности не хватает только искусственной бороды.

Некоторые французские журналисты видели во мне воплощение Фантомаса, несмотря на то, что я не носил колпака, позволяющего незаметно двигаться. Чарльз Фоли приводит цитату из дневника секретарши и преданного сотрудника Эйзенхауэра, Кей Саммерсби, имевшей звание лейтенанта. Ее откровения сегодня кажутся невероятными, однако они соответствуют действительности. После поступления в штаб Эйзенхауэра секретного рапорта о моем мнимом поспешном «прибытии в Париж», служба безопасности превратила резиденцию Верховного командования экспедиционных сил союзников в крепость с колючей проволокой и танками. Охрану усилили в четыре раза, а «пароль и отзыв стали вопросом жизни и смерти».

«Обычного хлопка в глушителе автомобиля, — пишет Саммерсби, — было достаточно, чтобы прекратить работу во всех кабинетах и вызвать лавину телефонных звонков: шеф здесь?»

Адмирал Вильгельм Канарис, с 1935 года руководитель Абвера (разведки и контрразведки вермахта).

Генерал Курт Штудент, создатель немецких воздушно-десантных войск.

Генерал Курт Штудент во время беседы с участниками акции по освобождению Бенито Муссолини после ее окончания.

Во время торжества в берлинском Дворце спорта Скорцени принял участие в церемонии вручения наград.

Он находился на месте, но ночи сделались долгими и страшными. Госпожа лейтенант жалуется: «Что за жизнь! […] Я часами не могу уснуть. Мне угрожает смерть, и, что ужаснее всего, смерть от рук СС».

Это просто кошмар! Неожиданно над головой несчастной слышатся отзвуки шагов в сапогах! […] Это страшные и кровожадные эсэсовцы! Нет. Это свои сапоги, которые носят американские полицейские, несущие охрану на свинцовой крыше. Ложная тревога.

Трудно придумать столько глупостей, однако лейтенант Саммерсби не выдумывала их. Под датой 22 декабря она записала в дневнике, что тайные службы Верховного командования союзников отправили рапорт с информацией о том, что «саботажники-убийцы» прибыли в Париж. К счастью, известно место их встречи: это «Кафе де ла Пайке». Конечно же, на Оперной площади организовали облавы. Многие британские и американские офицеры, договорившиеся о встрече в «Кафе де ла Пайке», несмотря на протесты, оказались арестованы. Мирные парижане, поведение которых показалось подозрительным, также стали жертвами этого безумия.