Неизвестная война. Записки военного разведчика

На случай ночного боя я держал в неприкосновенном запасе несколько осветительных мин к миномету и осветительные ракеты (50-мм реактивные осветительные патроны). Помня о своем детском увлечении архитектурой и старинными рыцарскими замками, в которых мне довелось побывать, немного усовершенствовал СПС (стационарные пункты для стрельбы или стрелково-пулеметные сооружения) на заставе — заузил стрелковые бойницы так, чтобы у каждого стрелка основной сектор стрельбы был фиксированный (немного перекрывающий сектор стрельбы соседа слева и в результате создающий круговую оборону взвода). А запасной сектор стрельбы сделал более «свободным». Сверху перекрыл бойницы так, чтобы в верхнем крайнем положении стрелок мог вести огонь ночью по противнику не только в своем секторе стрельбы, но и на самой эффективной высоте относительно горного склона (обеспечивая тем самым необходимую для отражения нападения моджахедом плотность огня). В каждом СПС, в ящике из-под гранат хранился запас боеприпасов — две упаковки патронов по 120 шт., две гранаты Ф-1 (либо РГО) и две РГД-5 (либо РГН).

По принципу этих бойниц в июне 1987 года на пакистанской границе в районе Алихейля сосновыми колышками я размечал сектора стрельбы для пулеметчиков, чтобы обеспечить ночью безопасный выход своей разведгруппы, которую могли преследовать братья-моджахеды.

На наиболее опасных направлениях установил сигнальные мины. Вскоре их почти все сорвали местные дикобразы. А вот пустые банки из-под консервов и тушенки, которыми мы позднее засыпали эти места, оказались на удивление эффективными. Даже проползти ночью без шума там стало невозможно. И несколько дикобразов, которые пытались скрытно подобраться к заставе, вскоре стали приятным дополнением к нашему привычному рациону питания.

В общем, кое-что для ведения ночного боя я сделал. Но после тифа (точнее, во время болезни, из госпиталя я сбежал, так и не долечившись) у меня был полный упадок сил. Даже передвигаться по заставе получалось с большим трудом. Что уж тут говорить о возможности управлять заставой в бою! В общем, командир из меня был тогда никудышный. Но других на заставе не было.

Пришлось выкручиваться. Благодаря помощи командира взвода из минометной батареи нашего батальона Олега Агамалова я разобрался со стрельбой из миномета с закрытой огневой позиции по выносной точке прицеливания (в качестве выносной точки прицеливания использовался цинк из-под патронов с прорезью, в который при стрельбе ночью вставлялся фонарик). 82-миллиметровый миномет «Поднос» стоял рядом с канцелярией командира роты (небольшая постройка из камней два на четыре метра, в которой обитали командир роты и я) и в горах был просто незаменим.

Из миномета (на основном заряде) я перекрыл скрытые подступы к заставе и не простреливаемые из стрелкового оружия мертвые зоны (которые раньше были перекрыты только пустыми консервными банками).

Сделал рабочую карточку огня сторожевой заставы, на которой указал не только данные для стрельбы по ориентирам и возможным целям из миномета (заряд, прицел и угол на выносную точку прицеливания), но и данные для ночной стрельбы из танка Т-62 и трех своих БМП-2 (по азимутальным указателям; для более точной стрельбы танк и БМП использовали ночные прицелы). В ящики с дополнительным боекомплектом в СПС, расположенные рядом со скрытыми подступами к заставе, добавил еще по парочке гранат Ф-1.

Теоретически картинка ночного боя начинала складываться. Но проблема, как всегда, вылезла оттуда, откуда я меньше всего ожидал. Так как на первый пост, где у нас была установлена труба зенитная командирская ТЗК-20 и откуда было лучше всего управлять боем, сил забраться у меня не было, то вся надежда была на часовых, стоявших на этом посту. На их грамотную и профессиональную работу по целеуказанию и корректировке огня. И тут возникла настоящая проблема. С тем, что не все бойцы нашей многонациональной мотострелковой роты хорошо говорили по-русски, мы как-то справлялись. С тем, что они не могли точно давать целеуказание, мы тоже вскоре разобрались. Главная проблема заключалась в том, что ночью они не могли точно указать на место, откуда душманы запускали реактивные снаряды по нашей заставе или по баграмскому аэродрому. Или вели обстрел. От слова «совсем»! А могли только примерно рукой указать общее направление.

— Откуда-то оттуда. Или оттуда.

Да, ночи под Баграмом обычно стояли светлые. Такого количества звезд, как там, я не видел больше нигде (разве что позднее, когда работал в Индийском океане). В такие ночи наблюдатели и часовые могли довольно точно дать координаты целей. Но мне этого было мало. Я хотел, чтобы моя застава при необходимости могла вести бой не только днем или звездной ночью, но и в кромешной тьме. И не просто вести бой, а воевать без потерь. И побеждать.