Неизвестная земля

Корнелий прямо-таки из кожи лезет вон, чтобы блеснуть перед фантастами эрудицией, осведомленностью в вопросах физики. Он пересыпает свою речь такими словечками, как "компоненты", "константы", "параметры", даже в тех случаях, когда разговор идет не о науке. Особенно же старается он произвести впечатление на Русина, уверяя Алексея, что прочел все его произведения.

- Я вообще люблю научную фантастику, - интимным тоном признается он. Не всю, правда, но ту, которая написана авторами, сведущими в науке. А это ведь всегда чувствуется, и никакой наукообразный камуфляж не в состоянии этого скрыть.

Алексею хотя и неприятен чем-то этот человек, слушает он его не без удовольствия, нисколько не сомневаясь, что Корнелий действительно читал его произведения и хорошо понял их смысл. А на самом-то деле Телушкин лишь прочел в каком-то научно-фантастическом сборнике обзорную статью о советских фантастах, в которой давалась положительная оценка Русину.

- Вам, наверно, здорово повезло, - говорит ему Корнелий, - что вы оказались тут, в вашем Доме творчества, вместе с профессором Кречетовым. Он ведь большой специалист по слабым взаимодействиям элементарных частиц, а работ своих почему-то почти не публикует. Уж что-что, а слабые взаимодействия никак не могут быть использованы в военной технике, и потому не совсем понятна мне такая засекреченность работ профессора в этой области...

- Почему же засекреченность? - удивляется Алексей и невольно вспоминает, что уже слышал от кого-то о "засекреченности" Кречетова.

- Ну, может быть, не засекреченность, а просто секретность. Во всяком случае, не балует он своих коллег публикациями в научной литературе, да и вообще... Будь бы это сильные взаимодействия, имеющие отношение к ядерным силам, а стало быть, и к атомной и к термоядерной бомбе, тогда было бы, конечно, понятно.

- А меня это нисколько не удивляет, - пожимает плечами Алексей. Просто профессор Кречетов не торопится с публикацией материалов о самых загадочных явлениях в современной науке.

- А как насчет обеда? - спрашивает Русина вышедший из моря Омегин. Я, например, чертовски проголодался, да и время обеденное.

Алексей смотрит на часы. Ого, уже третий час! Действительно, пора на обед.

29

В письме, только что полученном до востребования, Каин, выполняющий обязанности резидента Джорджа Диббля, предупреждает Корнелия, что к ним прибудет скоро "дядя Вася". Под "дядей Васей" имеется в виду личный посланец Диббля. Об этом они условились еще в Москве. А о том, когда именно и каким образом он прибудет, все еще остается неизвестным.

- Что же, мы теперь должны сидеть тут каждый день и ждать этого "дядю"? - недовольно ворчит Вадим. - А работать кто за нас будет?

- Трудолюбивым каким стал! - усмехается Корнелий. - Дать бы тебе настоящую работу, а то ты мастак только за Варей волочиться!

- А кто открыл тебе доступ в люкс ее дяди? Без моей работы, какая бы там она ни была, нас и на километр бы к нему не подпустили.

- Ну ладно, ладно, нечего этим кичиться. А вот "дяде Васе" что будем докладывать?

- Ты же щелкнул микрашкой то, что было на профессорском столе?

- Не думаю, чтобы было там что-нибудь важное. Он бы так этого не бросил. Я вообще не уверен, что нам удастся спереть или сфотографировать у него что-нибудь ценное, даже если мы будем наведываться к нему хоть каждый день. Все, хоть в какой-то мере значительное, он, наверно, даже от Вари прячет. Да и из разговоров с ним вряд ли что-нибудь выудишь. Понаблюдал я за ним со стороны - серьезный мужчина!

- Может быть, тогда деньги Жоре вернем? Скажем, что...

- Ладно, кончай острить! Тоже мне Аркадий Аверченко!

- А ты чего ноешь?

- Я не ною. Я собираюсь у "дяди Васи" технику просить.

- Технику?..

- Ну да, аппаратуру для подслушивания. Присобачим ее где-нибудь в укромном местечке профессорского люкса, она и запишет нам все его беседы с его коллегами, которые непременно будут его навещать. А от них у него не должно быть секретов.

- Ну, это совсем другое дело, - довольно ухмыляется Вадим. - Кустарным способом такого нам, конечно, не раздобыть.

А "дядя Вася", которого они ждали только завтра или послезавтра, стучится к ним в окно поздно вечером в тот же день. Он оказывается ничем не примечательным мужчиной средних лет, хорошо говорящим по-русски.

"Наверно, из перемещенных лиц", - решает Корнелий.

- Ну, будем знакомы, - весело говорит он. - Я дядя Вася.

- Так и останетесь дядей Васей? - простодушно спрашивает Вадим, полагавший, что посланец Диббля назовет им свое настоящее имя.

- Так и останусь, - смеется "дядя Вася". - Ну-с, дорогие племяннички, как у вас тут дела?

Корнелий коротко докладывает, слегка приукрасив, конечно, свои заслуги. Операция только ведь начинается, и "дядя Вася" сам должен понимать, что все еще впереди.

- Нам бы техники подбросить... - вставляет Вадим, опережая Корнелия.

- Ну, это само собой, - понимающе кивает "дядя Вася". - У вас что уже есть?

- Только микрашка.

- Микрашка? - удивляется "дядя Вася".

- Это на жаргоне моего коллеги микрофотоаппарат, - усмехается Корнелий, делая Вадиму знак, чтобы он не лез не в свое дело.