Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

Эта опасность усиливается со временем, так как паи передаются по наследству. В результате люди, приехавшие недавно или уехавшие из села, пользуются значительным дополнительным доходом от колхоза (ведь зерно можно продать), а сегодняшние работники, создающие этот доход предприятия, не имеющие земельных паев, дополнительных выплат лишены. Жалобы жителей на несправедливость подобного положения и требование его изменить мы слышали во многих селах, особенно в казачьих станицах с их политически активным населением.

В более демократичной Саратовской области в некоторых селах, где есть «зерновые» фермеры, собирающие паи населения, площади колхозов уменьшились за последние годы на треть и даже наполовину. Ведь по закону руководители предприятия обязаны выдать своим работникам земельные паи (хотя они и стараются дать им худшие земли). В селе Казала на правобережье Волги руководитель отказался было выдавать землю, так люди подали на него в суд и выиграли.

Несмотря на то что купля-продажа сельскохозяйственных земель разрешена в Саратовской области с 1998 года, соответствующие аукционы проходят крайне вяло, а цены на землю низки. Здесь хуже земли, ниже урожайность, меньше прибыли и пока еще нет такого нашествия «инвесторов», как в Предкавказье. Фермеры также не покупают землю и предпочитают собирать земельные паи населения в аренду. Только колхозы на юге Поволжья, в отличие от Ставрополья, оказались гораздо менее устойчивыми. Если еще в 1995 году в области в двух третях районов более 90 % зерна выращивали крупные предприятия, то уже в 1999 году таких районов было около половины, а к 2005 году остался всего один. В 40 % районов области крупные и средние предприятия производили в 2003 году менее половины зерна (Основные показатели 20046).

Новый федеральный закон, хотя и разрешает выход из колхоза и даже продажу земель, имеет одну статью-поправку, которая работает против фермеров. Раньше паи были абстракцией, фермер собирал, например, 10 свидетельств на землю у пайщиков и требовал от колхоза один большой участок. Теперь участок каждого пайщика в колхозе должен быть указан конкретно. Собирая земельные паи, фермер получает множество разбросанных участков, которые невозможно обрабатывать. В общем, руководители колхозов не дремлют и активно борются против фермеров.

Плата за земельные паи практикуется во многих регионах юга России, особенно зерновых. Тем не менее осознание высокой стоимости земли самим населением мы встречали нечасто. Например, в южном Поволжье слишком много заброшенных колхозных земель, которые активно используются населением в качестве сенокосов и пастбищ. И хотя население тоже получает зерно за использование их земельных долей предприятиями (там, где они сохранились) или фермерами, худшее состояние колхозов, чем на Северном Кавказе, и обилие свободной земли уменьшают в умах населения ее ценность вообще, и своих паев, в частности.

Еще меньшей ценностью земельные паи обладают в сознании жителей Нечерноземья, где предприятия обычно ничего не платят за их аренду. Они часто готовы отдать свои паи за бесценок. Но эти земли никому не нужны, хотя там приветствовался бы любой инвестор, желающий хоть что-то делать на заброшенных и зарастающих лесом полях.

Но опустевшее, деградировавшее и необустроенное село ограничивает возможности любого предпринимательства. С ним готовы мириться разве что дачники. Поэтому опасения, что с введением купли-продажи сельскохозяйственных земель они все будут скуплены, на большей части России лишены основания. За исключением некоторых ареалов – прежде всего юга и пригородов больших городов.