Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

По существу, вся эта книга посвящена самоорганизации населения.

Самое яркое ее проявление – ареалы высокотоварного хозяйства (см. раздел 2.7). Мы пытались объяснить, почему в одном месте видишь крепкие дома, а в другом – покосившиеся избы, почему где-то у населения – настоящие тепличные плантации или стада частного скота, а где-то – заросшие огороды и редкие грядки в сорняках. В одних районах фермеров много и они становятся важной составляющей местного сообщества, в других это единичные хозяйства, не поддерживаемые населением и гонимые колхозной администрацией. Географические факторы и закономерности не менее важны, чем исторические, экономические, социологические. Они формируют совершенно разные сельские сообщества. Попробуем показать пространственные различия в соотношении разных укладов и их влияние на хозяйственную самоорганизацию сельского населения.

При социализме экономическим стержнем в сельской местности были колхозы и совхозы и только в несельскохозяйственных северных районах ту же функцию выполняли леспромхозы и другие предприятия. Они были главными работодателями, распоряжались всей землей, помогали населению, они собирали продукцию индивидуальных хозяйств населения, строили людям дома, ремонтировали дороги, проводили газ, водопровод и т. п. Руководитель колхоза обычно был главным человеком в большой округе. Можно с некоторой долей условности сказать, что коллективные предприятия долгие годы были главными организаторами жизни в деревне.

Однако новые экономические реалии ослабили многие предприятия. Появились фермеры. В каждом административном районе есть предприятия-банкроты. Как это влияет на людей и их индивидуальные хозяйства, что происходит со всей сельской местностью? Оказалось, что с потерей привычного организатора – колхоза или совхоза – катастрофы обычно не происходит. Наши обследования разных поселений обнаружили, что ослабление и тем более прекращение деятельности колхоза или совхоза во многих районах давало толчок самоорганизации населения. Но встречались и местности, где население, лишившись привычной колхозной поддержки, попадало в тяжелое положение. Оно было еще тяжелее, если в деревне, отрезанной от мира, оставались одни пенсионеры.

В социологической литературе не раз встречались попытки типологизации взаимоотношений агропредприятий и хозяйств населения. Так, З.И. Калугина на основе опросов, проведенных в Новосибирской области, выделяет 4 модели хозяйственных стратегий, характеризующихся разным поведением предприятий и домохозяйств: 1) активная рыночная стратегия, при которой конструктивная адаптационная стратегия предприятия сочетается с ориентацией населения на повышение или стабилизацию уровня жизни, 2) традиционная стратегия – компенсационная адаптация предприятия и стремление к сохранению имеющегося уровня жизни у населения, 3) неадекватная (мимикрическая) стратегия как предприятия, так и населения, ориентированная на выживание и 4) пассивно-выжидательная стратегия – дезадаптация предприятия, поставившая работников и членов их семей на грань физического выживания (Калугина 2001:92-105). Однако в этой типологии нет самого характера взаимоотношений двух укладов, которые подробно исследует О. Фадеева, выделяя паразитический симбиоз, паритетный симбиоз и новую корпоративную модель взаимодействия (Фадеева 2003а). Первый тип характеризуется перетоком ресурсов из коллективного предприятия в хозяйства населения и в значительной степени основан на воровстве. Существование его ограничено во времени и кончается ликвидацией предприятий. Второй тип характеризуется частичным переходом от раздаточных механизмов к рыночным, контрактным (но необязательно «формальным») отношениям между коллективным и семейным секторами. В идеале в такую модель взаимоотношений могут включаться и фермеры, хотя этого обычно не происходит. Третья, корпоративная модель возникает в случае достаточно устойчивого положения коллективного предприятия и достаточно высокой для сельской местности заработной платы, при которой товарное производство в семейных хозяйствах теряет свое значение. Семейный сектор рассматривается руководителем сельхозпредприятия как конкурент в борьбе за общие ресурсы, вводятся ограничения на объемы выделения кормов и техники и т. п. Работникам предлагается приобретать эти ресурсы по рыночным ценам. В результате в таких селах семьи ведут хозяйство главным образом для себя, товарность семейных подворий не столь велика, как в двух других случаях.

Если следовать логике О. Фадеевой, то корпоративная модель отношений в сельской местности чаще всего формируется в пригородах крупнейших городов и на юге, именно там доля сильных предприятий гораздо выше и их отношения с работниками напоминают рыночные. Однако эта модель редко реализуется в чистом виде. В южных районах при зерновой специализации предприятия предпочитают натуральную оплату зерном денежной оплате. В результате население держит много мелкого скота и птицы (для крупного рогатого скота в зерновых районах юга не хватает пастбищ). В пригородной модификации при устойчивом состоянии коллективных предприятий преобладает денежная расплата с работниками, однако близость к городским рынкам сбыта все равно побуждает часть населения даже при хозяйствах небольшой площади продавать свою продукцию. То же касается и второго – паритетного – типа, который сильно варьирует в зависимости от местоположения и характера специализации коллективного и частного производства. Особые его варианты формируются в национальных республиках. И наконец, паразитический симбиоз характерен в основном для периферийных районов, особенно в Нечерноземье.

Если ввести «географическую составляющую» в рассмотрение взаимоотношений разных укладов, то можно выделить шесть типов взаимодействия трех основных укладов. В таблице 6.2.1 они выстроены по мере усиления процессов деградации коллективных предприятий.