Неизвестные. Часть 1. Рассвет тьмы

Дав ему пищу для размышлений, я многозначительно улыбнулась, сверкнув ледяным взглядом. Бен, опустив голову, чуть заметно усмехнулся. Он смотрел в пол, но определенно наблюдал за реакцией детектива. Нахмурившись, Брейнт мгновение разглядывал мое лицо, пока ему не надоело. Я переглядела его и вызвала неприятные ощущения в душе. Пусть теперь сидит и гадает, какую напасть ниспошлет на него обиженная ведьма - икоту, краснуху, лишай, проказу, диарею? А, может, рвоту? Я прямо теряюсь: заманчива каждая порча, так хочется всего и побольше....

Скучающие до недавнего времени обитатели местного зоопарка, оживились, завидев новичков. Вскочил даже бомж, храпевший под лавкой, болтающейся на цепях, приваренных к облезлой стене. Краска сползала и отваливалась хлопьями, ею был усыпан обшарпанный пол грязно-коричневого цвета. Скорее всего, то был слой грязи, а не оттенок покрытия.

Оборванец в выцветшей джинсовой куртке со свалявшейся бородой, источавший сражающий наповал аромат помойки, грязи и пота, взбодрился и выполз из-под лавки. Сев посреди небольшого помещения, улыбнулся во все свои семь зубов. Проститутка, все это время подпирающая клетку, в обтягивающем комбинезоне из сетчатого капрона, с конским хвостом из выбеленных, почти прозрачных волос на затылке, так же проявила активность - оттолкнулась от стены небрежным движением левого плеча и привались к ней обратно правым. Слой туши и темных, почти черных теней утяжелял ее веки, от чего взгляд женщины неопределенного возраста казался томным и усталым. Кроме костюма соблазнительницы на ней были красные туфли на высоченной платформе, короткий бархатный пиджачок того же оттенка и алая помада на пухлых губах. Монотонно жуя жвачку, знойная блондинка лениво оглядела нас с головы до ног, и, что естественно, ее взор загорелся при виде Шермана. Беззвучно вздохнув, он обречено поджал губы и искоса посмотрел на меня.

Наш третий сосед на эту долгую ночь представлял собой существо неопределенного пола. То ли женщина, то ли мужчина в мешковатой одежде и грязной кепке на лохматой и давно не мытой голове. Оно что-то бормотало себе под нос, сидя на лавке. Скрестив руки на коленях, он или она смотрел нам под ноги, как вдруг замер и поднял голову. Тусклый взгляд серых, почти бесцветных глаз, морщинистое лицо - это бесполое чудо ничто иное, как хронический алкоголик. Разведя в стороны руки, оно улыбнулось, приветствуя нас. Бен закатил устало глаза. Похоже, местному контингенту мы пришлись по душе, а он не доволен.... Оберут, но не убьют же! Во всем нужно искать позитив.... Сложно, но я делала попытки.

-Симпсон, обыщи их,- усталым голосом скомандовал детектив. К нам с ленивой небрежностью направился полицейский, играющий связкой ключей. Высокий и крепкий, с намечающейся лысиной на затылке рыжеволосой головы. Сощурив голубые глаза с прозрачными ресницами, он перекатывал во рту зубочистку, когда оценивал нас холодным, равнодушным взглядом. Что-то было отталкивающее в мужчине. То ли недоброжелательность и жестокость во всем его виде, то ли от одной мысли о том, что его руки коснутся меня, становилось тошно. Хотелось визжать и брыкаться, и чем ближе он подходил, тем сильнее, и если бы были свободны руки, я бы вцепилась ему в лицо ногтями. Брейнт отступил на шаг в сторону, освобождая проход скалоподобному полицейскому с недобрым лицом. Он определенно решил начать досмотр с меня - немигающий взор, нацеленный на меня, говорил об этом. Бен как бы невзначай преградил ему путь, но коп пихнул его плечом, проигнорировал, как навязчивую муху. Я попятилась к прутьям клетки и уперлась в нее спиной. Хотелось провалиться сквозь землю или испариться, но пришлось стоять и бессильно наблюдать за приближением полицейского. Цыкнув, Бен развернулся в его сторону и сказал в спину:

-Начни с меня, Симпсон. У нее ничего нет.

Пока Бен не сказал этого, я думать не думала о том, что лежит в карманах моего плаща. А теперь вспомнила: зелье неодушевленной памяти, зелье невидимости и еще пару запрещенных эликсиров. Вскользь посмотрев на меня и увидев испуг в глазах, Шерман передернул желваками.

-И до тебя очередь дойдет, Шерман,- пробасил Симпсон, не сбавляя хода.- А вообще, мы своих не трогаем.