Неизвестные солдаты. Сражения на внешнем фронте блокады Ленинграда

3-я батарея комбата Березовского 37-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона стояла на перекрестке дорог у станции Мурманские Ворота. Зенитчики хорошо видели, как горела деревня Вячково, как из нее вышли немецкие танки и самоходки. Они устремились к Волхову. Немецкие танкисты видели через открытые люки городские окраины. Прямой наводкой батарея открыла огонь по противнику. Командир орудия Н. Таран, корректировщик А. Падченко, заряжающий К. Бирко вместе с другими зенитчиками последними снарядами подбили танк и три самоходные установки противника. Немцы отошли[254].

Вдоль берега реки отходили к Волхову морские пехотинцы. Их поддерживал только один танк 16-й бригады под командованием лейтенанта Попова. Не было огневых средств, чтобы задержать врага. Старший политрук Н. К. Лапинский подсказал выход. Около Новой Ладоги был аэродром, где он видел, как снимали с самолетов отслужившие срок крупнокалиберные пулеметы ДШК. Несколько командиров из 6-й бригады морской пехоты отправились на машине к летчикам. Моряки выпросили у них шесть исправных пулеметов и 15 тысяч крупнокалиберных патронов. Среди моряков нашлось 18 хороших бойцов, знакомых с устройством пулеметов. Им дали команду изучить авиационные пулеметы за сутки[255].

Немцы подтянули огненные средства и вновь ударили по морякам. 12 ноября моряки впервые получили приказ командующего 54-й армией генерала Федюнинского, в котором перед бригадой была поставлена боевая задача, указаны соседи по фронту. На левом берегу реки выходили на позиции передовые подразделения 3-й гвардейской дивизии, которые заменили фактически разбитую и обескровленную 311-ю дивизию. Левее моряков оборонялась 310-я дивизия. Все почувствовали, что командование серьезно взялось за укрепление обороны Волхова[256].

Еще в начале ноября полки 3-й гвардейской дивизии ходили в атаки на Синявинские высоты. Сражение там шло отчаянное, не утихало ни на день, ни на час. Никто не отменял приказа прорвать блокадное кольцо, пробить коридор, через который можно было бы вывести на восток войска фронта. Участник событий военный корреспондент Александр Плющ в небольшой книге «Это — пехота» приводит письма и дневниковые записи немецких солдат, которые воевали на этом участке фронта. Солдат 291-й дивизии, второй противотанковой роты Адольф Вальбинер отметил в своем дневнике: «Всю ночь непрерывно била русская артиллерия. Снаряды ложились вокруг окопа, русский танк подошел к нашим позициям и полил смертельным огнем».

Солдат 506-го полка той же дивизии Вальтер Шель написал в письме на родину: «Зима и артиллерия убийственны. Если кому сказать, что мы переживаем тут, нас сочтут сумасшедшими. Вчера снова била русская артиллерия. Я три раза наполнил штаны. Пальцы на ногах отморожены. Тело покрыто чесоткой. Не знаю, выберемся мы отсюда или поляжем в сырую землю».

А вот еще запись другого солдата: «Русские очень метко бросают бомбы. Самолеты, волна за волной. Русская тяжелая артиллерия почти убила меня. Снаряд разорвался в трех метрах».

Ефрейтору Герману Вейвильду не помогла даже «Охранная грамота», которая должна была спасти его от пуль, осколков и снарядов русских, а также от окопных болезней. Он, как и многие солдаты и офицеры 291-й дивизии вермахта, получил только березовый крест[257].

291-я пехотная дивизия «Лосиная голова» формировалась в Восточной Пруссии. Она прошла с боями Прибалтику и крепко завязла в волховских болотах. После боев на синявинском направлении дивизия понесла большие потери. Ее отвели в тыл, пополнили и бросили в бой в направлении Войбокало — Кобона. Здесь во встречном сражении с 311-й стрелковой дивизией и моряками 6-й отдельной бригады морской пехоты 291-я пехотная дивизия немцев вновь была разбита. Ее полки в течение трех месяцев зализывали раны под Тосно и Любанью. Позднее, весной и летом 1942 г., «Лосиная голова» примет участие в разгроме 2-й ударной армии генерала Власова. Помня о своих поражениях под Волховом, солдаты 291-й пехотной дивизии с особой жестокостью будут расправляться с гибнущими в волховском «котле» от голода, мин и снарядов советскими солдатами[258].

Под Волховом немцам приходилось туго. В записной книжке пленного повара 484-го полка 259-й пехотной дивизии было записано: «Вчера завтракали 150, а ужин получили только 53. Какой кошмар!»