Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

Всякий желающий может произвести мысленный эксперимент и представить себе данную повесть в варианте, где это условие соблюдено на сто процентов. Видимо, для работников издательства сие оказалось непосильным, авторы же сочли такой императив просто неприемлемым. Тогда возник компромиссный вариант. Все обитатели отеля были разделены на две категории. Первая из них (это Мозес и Хинкус) была оставлена на произвол судьбы — им даровалось право продолжать свои аморальные занятия почти без помех. А вот со второй категорией (это все прочие обитатели отеля) дело оказалось сложнее. Ввести здесь полный «сухой закон» по-прежнему не получалось — необратимо деформировалась сюжетная логика и психологическая убедительность произведения. Но и отступать представители издательства не желали. В результате обоюдных уступок и родился на свет печатный вариант, явивший читателям повести картину странную и удивительную.

Наиболее пострадавшей в этой истории стороной оказался почему-то хозяин отеля Алек Сневар. Его превратили в образцового абстинента, сохранив лишь право на хранение фирменной эдельвейсовой настойки. Жизнь несчастного Сневара стал; столь тяжела, что даже при первой встрече с инспектором Глебски он получил в презент отнюдь не «корзину с бутылками», некий достаточно неопределенный «объемистый сверток» Хуже того — даже выйти к инспектору Сневару дозволили отнюдь не со штопором в руках (как это было раньше), но исключительно с сигарой.

Все это роковым образом сказалось и на судьбе самого инспектора. Ни о каком распитии на пару с хозяином горячего портвейна с лимоном и специями теперь не могло быть и речи. Портвейн неуклонно был заменен на кофе с лимоном, а поскольку число доз напитка осталось прежним, Глебски и Сневару предстояло — к вящему изумлению читателей — напиваться кофе в совершенно непотребных количествах. Из этого факта воспоследовали и другие занятные результаты.

Так, в начале седьмой главы повести приводятся темы, которые неспешно обсуждают у камина инспектор с хозяином. В авторском тексте все психологические нюансы соблюдены точно: только после употребления кувшина портвейна можно серьезно дискутировать о разумности хозяйского сенбернара, а потом организовывать практикум по подделке лотерейных билетов. Даже бочка кофе к такому эффекту, право же, не приведет.

Но ладно бы дело ограничилось только этим! Когда в отеле начинают происходить странные и зловещие события, бедняге инспектору, дабы сохранить силы и ясность ума, действительно приходится пить кофе, причем в немалых количествах, да еще превозносить на первых порах его высокие вкусовые качества. А поскольку основные события повести происходят в течение одной ночи, то способность Глебски поглощать (вкупе с уже выпитым у камина) такие объемы кофеина должна просто приводить в трепет. И здесь особо забавный смысл приобретает заявление инспектора в самом конце повести: «Не мог я больше пить кофе. Меня уже тошнило от кофе». Ну еще бы — питье у камина даром не проходит…

Итак, выезжать на одном кофе далее было уже невозможно, а между тем у обитателей отеля на повестке дня имелась еще вечеринка, которой посвящена целая глава и проигнорировать которую невозможно — сюжет попросту развалится. Как быть? Здесь потребовался более тонкий ход — индивидуальная дозировка количества и качества выпивки. Давайте немного проследим, как это делалось и к чему привело.

…Вечеринка начинается. Инспектор за столом и жаждет чувственных удовольствий. В авторской версии следует: «Напьюсь, решил я, и мне сразу станет легче. Я пошарил глазами по столу и переменил рюмку на стакан». В варианте для детей решительный порыв Глебски несколько поумерен: «Не выпить ли мне немного бренди? В кои-то веки, а? Я пошарил глазами по столу и пододвинул к себе большую рюмку».

Теперь необходимо с максимальной быстротой довести инспектора до кондиции, чтобы больше этой нехорошей темы не касаться. Было так: «Я залпом проглотил полстакана бренди и налил еще. В голове зашумело». Стало по-иному: «Я залпом проглотил бренди. В голове зашумело». Все логично: подрастающему поколению совершенно ни к чему знать точное количество бренди, способное вызвать шум в голове и иные нехорошие последствия.

Затем инспектор направляется к Брюн. Но в исправленном варианте Глебски уже не должен нести с собой бутылку и стакан, а посему никто не будет, как это было прежде, хлобыстать его бренди. Молоденьким девушкам пить ни к чему! И убегающую бутылку теряющий координацию инспектор ловить тоже не будет. Ему найдут что подхватить. «Вся посуда на столе находилась в движении — я едва успел подхватить убегающую чашку кофе и облил себе брюки». Славно, конечно, что теперь из этой чашки никого нельзя заставить пить. Но вот облитыебренди брюки высохнут сами собой с минимальным ущерб а про брюки, залитые кофе, этого не скажешь. Естественно напрасно искать упоминания о том, как вообще-то достаточно аккуратный инспектор чистил или менял эти самые брюки.