Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г.

И это неотступное чувство болезненной раздвоенности терзает его все сильнее. Оно, в конечном счете, толкает его, как и Саула, на заранее обреченный, бессмысленный бой против неодолимого зла. Трудно, невозможно человеку быть «богом», безучастным наблюдателем, даже если он понимает, что это необходимо. Антон-Румата не удерживается до конца на этой позиции, и мы понимаем, что так должно быть, что это неизбежно, потому что он — человек. Мстя за смерть любимой, он проходит свой последний путь на этой планете, оставляя за собой кровавый след. Это не выход, не сознательное решение; это лишь бурный, стихийный взрыв, калечащий душу, непоправимо ранящий сознание. Но такой — израненный, искалеченный — Румата понятен и близок нам. Неизмеримо более понятен и близок, чем был бы, если б до конца остался на позициях «бога», предписанных ему «базисной теорией» и условиями эксперимента. Потому что человеком во всем значении этого слова быть тоже нелегко.

Вот об этом и о многом другом заставляет глубоко задуматься яркая и страстная повесть «Трудно быть богом».

26 марта о фантастике вновь заговорила «Литературная Россия». Утверждая свою точку зрения — фантастику должно оценивать по литературности, а не по научности, — Изабелла Соловьева не раз обращается за примером к произведениям АБС.

ИЗ: СОЛОВЬЕВА И. ОТ ФАНТАСТИКИ НАУЧНОЙ К ФАНТАСТИКЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ

<…>

Это именно художественная литература, художественная фантастика. И она не притворяется наукой. <…> Или сатирический рассказ Вл. Григорьева «Рог изобилия» с извечным конфликтом бюрократа и изобретателя. Изобретение — рог изобилия — чистая условность, но вся обстановка, люди, комиссия, которая принимает изобретение, — реалистичны. Также построена и повесть самых популярных наших фантастов А. и Б. Стругацких «Суета вокруг дивана».

<…>

Стругацкие в «Суете вокруг дивана» и в других своих произведениях создают не мир будущего, а мир, не существующий реально, мир придуманный. Они пишут не для потомков, а для современников. Потомки разберутся сами, что фантазия, а что предвидение. И неизвестно, что глубже — фантазия или предвидение. Стругацкие создают, как и Рэй Брэдбери, на которого они тем не менее решительно не похожи, условный мир, пользуясь очень широко и смело приемами условности, которые существуют в литературе также долго, как и сама литература. Герои Рэя Брэдбери («В серебристой лунной мгле») прилетают на Марс в ракете. Как она устроена, как работает, — неважно. Эта ракета только названа. А потом развертывается страшноватая история зверского вмешательства варваров в чужой мир. У Стругацких есть почти зеркальный рассказ «Благоустроенная планета». Люди, прилетев на неизученную планету, столкнулись там с биологической цивилизацией. Они покидают планету, потому что, не поняв цивилизации, случайно и грубо вмешались в чужую жизнь. Они сами понимают, что еще не готовы, для контакта должны приехать другие, более чуткие, более тонкие. В «Далекой Радуге» гибнет планета: надвигается «лю-волна». А что такое «лю-волна»? Мы знаем это очень приблизительно, хотя хорошо представляем ее опасность. Точнее и не надо знать, ведь главное — как ведут себя люди перед лицом гибели, характеры, идея книги. Мир условный, но яркий, реальный, он становится хорошо знакомым и любимым.

О сборнике «Фантастика. 1964 год» я сказала просто как о примере. Но тенденция — от научно-технической худосочной литературы к литературе подлинной, к художественной фантастике — проступает очевидно во всех более или менее популярных произведениях последних лет. Даже такой приверженец технических открытий, которые смогут оценить только потомки, как А. Полещук, в своей последней книге стремится все-таки, правда еще робко, решать задачи художественные, и писать не для потомков, а для современников. Эту же тенденцию можно проследить по произведениям А. и Б. Стругацких. Ранний сборник «Шесть спичек» — рассказы, построенные как научные эксперименты, главное и самое интересное в них — технические загадки, повороты и неожиданности научной мысли, а не характеры.

Но популярность Стругацким завоевал не этот сборник, а такие произведения, как «Стажеры», «Благоустроенная планета», «Извне» с их мужественными, думающими, активными героями.

<…>

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 28 МАРТА 1965, М. — Л.

Здравствуй, Боб.

Перечисляю новости — в том порядке, как они будут приходить в голову, не по важности.