Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы

Эта мера, являвшаяся, несомненно, пережитком феодальной эпохи, воскресившая в массовой памяти времена крепостного права (помещики-офицеры и крестьяне-солдаты), крепко ударила по дисциплине в Действующей армии. Участники войны говорят даже, что после этого появился новый вид «дезертирства», применяемый солдатами, желавшими драться, но не прозябать в издевательской атмосфере тыловых частей. В 1915 году в тыловых подразделениях вводился жесточайший режим, сопровождавшийся поркой розгами, издевательствами офицеров военного времени (особенно прапорщиков, не имевших авторитета), прочими изощренными наказаниями, придуманными не умеющим добиться победы командованием. Поэтому некоторые солдаты бежали не в тыл, а, напротив, на передовую.[294]

Если на фронте наказание розгами было мало распространено, то в тылу оно процветало. Во-первых, фронтовики, невзирая на сословные различия в социальном статусе солдата и офицера, ощущали себя единым целым. Да и командование полков — кадровое офицерство, как правило, не применяло порки, сохраняя и лелея репутацию своего полка. Во-вторых, любой офицер, вздумавший издеваться над солдатами, был бы застрелен в затылок в первом же бою. Эти два обстоятельства, на первый взгляд исключавшие друг друга, но соединившиеся в тяжелой и психологически невыносимой ситуации, делали порку на передовой достаточно редким и, главное, неперспективным мероприятием. Сам факт губителен: по закону любой рядовой стрелок, даже самый лучший солдат полка, мог быть выпорот по приказу прапорщика-интенданта за мнимый проступок вроде неотдания чести в темное время суток.

Однако в периоды затишья на фронте, и особенно после установления позиционного фронта, применение розог активизировалось. С одной стороны, тяжесть окопного быта неизбежно увеличивала количество проступков, а придраться всегда было можно. С другой стороны, боев почти не было, лишь стычки, и безнаказанно отомстить офицеру солдаты не могли. Поэтому с конца осени 1915 года порка стала одной из причин увеличения дезертирства и добровольных сдач в плен. Будущий советский комиссар и писатель записывал в дневнике в феврале 1916 года: «…у нас ведь самое обыкновенное дело — врезать солдату двадцать — тридцать розог за что Бог послал. Уж, кажется, чего проще, растеряться в бою, когда не только соседа не видишь, а и самого себя перестаешь чувствовать и понимать, и отставшие, потерявшие свой полк, возвращаясь к своим частям, получают розги вместо георгиевских крестов… этим уже ясно говорится, что, „раз отставши, — не возвращаются, если не хочешь быть битым“».[295] Иными словами — командиры сами провоцировали своих подчиненных на добровольную сдачу в неприятельский плен.

Спустя год, когда в воздухе, что называется, отчетливо «пахло революцией», пассивное сопротивление солдат начальническому произволу — дезертирство любых видов или добровольная сдача в плен — стало дополняться активными действиями. Исследователем приводится характеристика фронта зимы 1916–1917 гг.: «В солдатских письмах этого периода очень часто сообщается о том, что в ответ на побои „начальству тоже дают, бьют ротных и полковников и сами в плен убегают“».[296] Таким образом, пленение представлялось меньшим злом, нежели быт в своих окопах. Иногда враг казался более выгодным вариантом, чем собственный командир. Сколько было таких полков и таких случаев? Известно, что после войны бывшие офицеры (прежде всего эмигранты) сами же признавали, что основания у солдатского состава были.

В тылах же (как действующих частей, так и в тылах фронтов, так и в гарнизонах внутри страны) указанных обстоятельств вообще не существовало. Кадровые полки дрались с врагом, а в запасных частях, где неизбежно скапливался худший офицерский элемент, о традициях не заботились. Не нюхавшие пороха офицеры (либо эвакуировавшиеся после первых боев и более на фронт не возвращавшиеся) не могли иметь авторитет в глазах солдат. Особенно — эвакуированных, то есть выздоровевших раненых, которые также обучались в тылу, впредь до отправки в действующие войска в составе маршевых рот. Так что такой «авторитет» зачастую приобретался поркой по любому поводу, что было разрешено законодательством военного времени. Следовательно, прежде всего под данные меры наказания попали призывники 1915 года, никогда не служившие в Вооруженных силах. Выходило, что объективно низкие боевые качества этих солдат усугублялись в негатив еще и репрессалиями тылового командования.