Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Кстати говоря, обе наши 130-мм береговые батареи успешно справились с несвойственными задачами, подавив и уничтожив в течение 24–26 июня немало батарей противника в районе Гробини, на Батском аэродроме и на шкедском направлении. Следует отметить, что большинство командиров и матросов вышеперечисленных батарей прибыли в Лиепаю с Черноморского флота и были хорошо обучены артиллерийскому делу. Отлично замаскировав позиции, артиллеристы сделали их почти неуязвимыми для самолетов неприятеля. Особенно в боях отличились командир 23-й батареи капитан С.Е. Гордейчук и его заместитель лейтенант С.А. Кормильцев.

И все-таки никакой наш огонь и атаки не помешали генерал-лейтенанту Херцогу произвести перегруппировку главных сил дивизии с южного направления на восточное, а передовым отрядам 505-го полка выти к берегу моря в районе Павилосты. Посланные вечером для установления связи два советских торпедных катера встретили там не батальон 56-го полка, который Дедаев с запозданием решил отозвать в город, а огонь немецкой пехоты. Кольцо окружения замкнулось, и в 01.30 25 июня Херцог направил в подразделения приказ с рассветом начать штурм города.

Практически в то же время командование армии и флота поставило перед защитниками базы задачу удержаться любой ценой. Сначала в 18.50 была получена шифровка от начальника штаба 27-й армии полковника Болознева: «Моторизованный полк [с] 18.00 24.6.41 г. атакует противника у Либава с востока. К вечеру к нему подходит танковый полк. Упорно держитесь»[168]. Чуть позже была получена и лаконичная телеграмма от наркома ВМФ Кузнецова: «Либаву не сдавать!» Этот приказ был немедленно доведен до личного состава всех частей, оборонявших город. Лишь после этого Дедаев и Клевенский окончательно поняли, что никакого приказа отступать не последует и им предстоит сражаться, а возможно, и умереть в городе. Были приняты дополнительные меры, повысившие устойчивость обороны, в частности, артиллерийские и зенитные батареи были подтянуты к боевым порядкам оборонявшихся частей и расположены на танкоопасных направлениях, с задачей в случае прорыва танков противника уничтожать их огнем прямой наводкой.

Ночь на 25 июня прошла тревожно. Немецкая артиллерия и минометы усиленно обстреливали наши позиции, а дальнобойная артиллерия вела огонь по Либаве. Город был охвачен пламенем. Ранним утром наступило почти полное затишье. Однако уже через 30 минут огонь возобновился с новой силой – противник начал штурм. Его главный удар был направлен вдоль Гробиньского шоссе. По воспоминаниям очевидцев, наступление началось с психической атаки. Немецкие солдаты шли во весь рост, засучив рукава и непрерывно стреляя из автоматов. Их поддерживали пулеметным огнем действовавшие в боевых порядках мотоциклы и бронемашины, а также многочисленные бомбардировщики. Атаку удалось отбить. И повторная атака противника была отражена. Временами дело доходило до рукопашных схваток. Особенно ожесточенный бой развернулся на восточном участке обороны поздним вечером. Несмотря на значительное превосходство, врагу удалось только потеснить оборонявшихся, но прорваться в город он так и не смог. Тяжелые бои с утра до вечера шли также на северном, восточном и южном участках обороны. В этот день гарнизон понес тяжелую утрату – во время рекогносцировки был тяжело ранен и спустя несколько часов скончался от ран генерал-майор Н.А. Дедаев. В командование дивизией вступил начальник ее штаба полковник Бобович.

Противник в тот день также лишился многих солдат и офицеров, в том числе и командира морской специальной команды капитан-лейтенанта Биглера. Историограф немецкой 291-й дивизии В. Конце в своей книге по поводу боев за Либаву писал: «Последовали четыре дня упорных боев, в которых выяснилось, что русский противник – крепкий орешек и не «размягчается», как это было с французами, несмотря на меткость альпийских стрелков»[169].