Неизвестный 1941

«Прорыв 3-й ТГр к Минску является важнейшей задачей и имеет решающее значение для операций группы армий «Центр».

LVII АК должен оборонять район высот Раков — Минск, XXXIX АК — высоты между Минском (искл.) и Смолевичи.

Взятие города Минска не является первоочередной задачей, важнее захват местности по обе стороны от города, особенно шоссе и железной дороги на восток.

XXXIX АК должен так распределить свои силы, чтобы позднее иметь возможности выделить передовые соединения для захвата переправ через Двину в Витебске и Полоцке»[160].

Сгоревший после вынужденной посадки (обратите внимание на погнутые винты) бомбардировщик ДБ-Зф.

Нельзя не отметить фразу: «Взятие Минска не является первоочередной задачей». Немецкое командование явно не горело желанием ввязываться в уличные бои за крупный город силами танковых войск. Печальный опыт Варшавы сентября 1939 г. был в какой-то мере учтен. Один корпус должен был занять оборону фронтом на юг, второй — на юг и юго-запад, охватывая Минск по дуге.

На дальних подступах к столице Белоруссии группу Гота встретила советская авиация. Н.С. Скрипко вспоминал: «Серьезная угроза нависла над Минском. 39-й немецкий моторизованный корпус из Вильно повернул на Минск через Ошмяны, Воложин, Раков. Одновременно моторизованные части противника, двигавшиеся по дороге Ораны — Вильно, повернули строго на восток. С рассвета 25 июня 1941 года наша авиация действовала двумя волнами: первая волна — фронтовые бомбардировщики, вторая — дальние. Наш авиакорпус наносил удары по колоннам фашистских танков, двигавшихся на Ошмяны»[161].

Такие атаки, однако, оборачивались тяжелыми потерями, т. к. немецкий танковый таран плотно прикрывался с воздуха. II группа 27-й истребительной эскадры (II/JG27), обеспечивавшая «зонтик» над группой Гота, отчиталась за 25 июня сразу о 20 сбитых ДБ-3 и 4 СБ-2, III группа 53-й истребительной эскадры(III/JG53) — о 22 ДБ-3 и 1 СБ-2. Также приходится отметить, что в журнале боевых действий 3-й танковой группы об этих самоубийственных атаках написано почти пренебрежительно: «Возобновились слабые бомбовые удары вражеской авиации». Возможно, сказалось плотное и эффективное прикрытие наступающих частей Гота истребителями сразу нескольких групп.

Удары бомбардировщиков, очевидно, не могли остановить колонны немецких танковых дивизий. Угроза прорыва противника к Минску заставила принять срочные меры. Пришел час управления 2-го стрелкового корпуса. В 20.00 25 июня корпусу была подчинена 100-я стрелковая дивизия, в 5.00 26 июня — 161-я стрелковая дивизия. Обе дивизии совершенно не имели артиллерии — она находилась на фронте обороны 41-го стрелкового корпуса. В 23.00 25 июня командир Ермаков устно приказал командиру 100-й дивизии занять оборону к северу от шоссе Минск — Борисов фронтом на север. Поскольку было понятно, что 26 июня вернуть артиллерию не удастся, частям дивизии Руссиянова было приказано заготовить бутылки с бензином для борьбы с танками. Однако в какой-то мере нехватка дивизионной артиллерии была компенсирована усилением соединения 151-м корпусным артполком. Вместе с тем у этого заслона был тот же самый недостаток, что и у обороны 44-го корпуса, — открытый правый фланг. 100-й даже не удалось выйти точно на назначенный рубеж — утром 22 июня маршевые колонны дивизии подверглись ударам с воздуха и заняли оборону, не дойдя 2–3 км до назначенных позиций.

Брошенный после вынужденной посадки бомбардировщик СБ-2. Машина оснащена турелью МВ-3.