Неизвестный Александр Беляев

Совершенно неудовлетворителен г-н Генис в роли Гаева. Ни внутренней теплоты, ни сентиментальности, ни барства в его Гаеве не было. По сцене ходил какой-то «человек в футляре», заговаривающийся на «дуплетах в угол».

Артисты играли с подъемом, были отдельные удачные моменты, но Чехова не было… того Чехова, которого так хотела видеть публика переполнившая театр.

_________

Сегодня труппа Басманова повторяет прошедшую с большим успехом пьесу Островского «Женитьбу Белугина» по общедоступным ценам. Состав исполнителей остается без изменений.

_________

Д.И. Басмановым включена в репертуар новая пьеса Юрия Беляева «Царевна-Лягушка» Пьеса эта в течении текущего сезона не сходила с репертуара театра Незлобина в Москве.

«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1914. – № 151. – (11.07). – С. 2.

А. Беляев (подп.: «Б.») «В самозащите»

Г-жа Кайо оправдана судом присяжных. Этим приговором осуждены те газетные нравы французской прессы, которые привели к роковому выстрелу г-жи Кайо. Ибо ничем другим нельзя объяснить оправдательного приговора при наличности преступления, как только тем, что это преступление было до некоторой степени вынужденной самозащитой. Мотивом, его была охрана семейной чести, охрана интимной, частной жизни граждан, куда так бесцеремонно врывается современная продажная пресса.

Когда П. Бурже, один из свидетелей пытался представить Кальмэтта в более, или менее благовидном виде, защитник Лабори, цитируя выдержки из, произведения П. Буржэ о тайне частной корреспонденции, вынудил, последнего сознаться, что тот поступок, который пытался совершить Кальмэтт, является «низким, подлым и гнусным». И, однако, этого рода поступки прочно укрепились в нравах французских журналистов.

«С некоторых пор, – заявил на процессе г. Kaйo, – муж подсудимой, – политическая борьба приняла форму свалки – око за око, зуб за зуб». В этой борьбе все средства хороши, – вплоть до шантажа и диффамации, – только бы скомпрометировать противника.

Всякое уголовное преследование нечистоплотных журналистов, опубликовывающих сведения, касающаяся интимной жизни, – если оно и достигает цели в смысле наказания виновного, мало удовлетворяет потерпевших, так как наказание виновника приходит post factum, когда семейная честь уже оскорблена, когда вынесена на улицу и публично поругана частная жизнь.

Такого рода огласка приносит частным лицам невознаградимый урон и часто совершенно разбивает личную жизнь.

Вред диффамации для частных лиц несоизмеримо больше того наказания, которое падает на виновника диффамации.

В выстреле г-жи Кайо и в ее оправдании как бы вылился протест общества на ту разнузданность французских газетных нравов, которая в последнее время не знает границ.

Каждый присяжный на процессе г-жи Кайо мог убедиться, как далеко шла бесцеремонность журналистов. Каждый из них завтра же мог оказаться в таком же положении: его семейные тайны грубо могли быть вынесены на пopyгание жадной до сплетен уличной толпы. И оправдывая Кайо, присяжные защищали себя, защищали всех граждан. Оправдывая убийцу, они дали урок беззастенчивым журналистам типа Кальметта, который, к несчастью, распустился махровым цветком и на почве русской журналистики…

«Смоленский вестник». – Смоленск. – 1914. – № 156 (17.07). – С. 2.

Наиболее подробный комментарий к этой статье можно прочесть у Александра Соловьёва в статье «Первые выстрелы Первой мировой» для газеты ves-точка-lv VES: http://www.ves.lv/article/67523 и http://www.ves.lv/article/67524

А. Беляев «Концерт»

<подп.: «Б.»>

То, что происходило 23 ноября в зале Дворянского Собрания, не имеет названия. По афише это был «концерт» С.Н. Ланского, Е.Ф. Жуби, Е.А. Алези-Вольской и И.М. Осипова. Но этот «концерт» превратился в сплошное издевательство над современными настроениями, над чувством патриотизма, над всем, что есть глубокого в переживаниях народных масс.

Популярные цыганские романсы с специфическим налетом «безумных ночей» превращены в «патриотические песни». Наспех сочиненные «куплеты» говорят о слезах матерей, о павших воинах, а мелодия зовет «упиться и насладиться». И непосредственно за этим – какой-то дикий танец, «артисты» бросаются на колени, бьют партнера по голове и «откалывают» безобразные коленца.

Дальше, без перехода и передышки, на мотив «когда я на почте служил ямщиком», патриотический романс: «Боже, спаси родину», «Ах, как я хочу жениться» и т. д.

Это была какая-то кабацкая оргия…

На концерте было несколько раненых офицеров. Оно, видимо, были смущены… Стыдно было пред ними за одну возможность такого циничного глумления над всем тем, чему они так много отдали…

Чем же, – не оправдать, но хоть объяснить существование такого нравственного готтентотства, в наше слишком серьезное время?

Артистов еще можно понять скорее. Им лестно сорвать случайные аплодисменты, хотя бы направленные и не по их адресу.