Неизвестный Андропов

Афганистан — далекое от центров мировой цивилизации слаборазвитое государство Центральной Азии. Еще в начале XIX века эта страна с ее феодально-племенными отношениями стала предметом колониальных притязаний Великобритании. Последняя англо-афганская война завершилась в 1919 году неудачей британских войск. Советская Россия была первой страной, признавшей независимость Афганистана и установившей с ним дипломатические отношения. Но и Афганистан был первой страной, признавшей Российскую Федерацию. Между Россией и Афганистаном были установлены не только дипломатические, но и дружеские отношения. Дипломатическая активность Советского Союза в Афганистане в 20-е годы была высока, поощрялась советско-афганская торговля. В советских военных училищах шла подготовка многих офицеров для афганской армии, в советских научных учреждениях появилась первая группа специалистов по Афганистану. Но мир менялся в XX веке очень быстро, а Афганистан почти не менялся, продолжая жить в условиях раннего феодализма. В послевоенные годы эта страна перестала быть зоной повышенного внимания Советского Союза, хотя Н. С. Хрущев и посетил в 1995 году Кабул с кратким визитом. Мало кто комментировал в 1973 году свержение и изгнание из Афганистана короля Мухаммеда Захир Шаха и провозглашение страны республикой. В конце концов у власти в этой стране продолжал находиться ее давний премьер-министр и двоюродный брат короля Мухаммед Дауд, который много раз посещал с дружественными визитами Советский Союз и который старался по-прежнему поощрять экономическое, техническое и военное сотрудничество с Советским Союзом.

Еще в 1965 году в Афганистане была создана Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА), которая объявила о своем стремлении вести страну по социалистическому пути. Это была небольшая партия, которую с самого начала раздирали внутренние противоречия и амбиции лидеров. Фракция «Парчам» («Знамя») опиралась главным образом на левые круги немногочисленной афганской интеллигенции, студенчество и часть чиновничества. Фракция «Хальк» («Народ») опиралась на часть афганских офицеров и рабочих, также не очень многочисленных.

В Афганистане не было в конце 70-х годов революционной ситуации или каких-либо волнений крестьян и рабочих. Но в стране, где правительство не осуществляло реальной власти над всей территорией, остававшейся все еще конгломератом относительно самостоятельных феодальных уделов, нарушение равновесия в обществе могло стать катализатором быстрых и неожиданных изменений. Весной 1978 года Мухаммед Дауд развернул репрессии против коммунистов, большая часть которых оказалась в тюрьме. Однако часть афганской армии вышла из повиновения М. Дауду, объявившему себя президентом страны. Под командованием одного из лидеров НДПА Хафизуллы Амина механизированные и танковые части захватили дворцы Дауда и убили его вместе с большей частью родственников. Этот военный переворот и был объявлен саурской (т. е. апрельской) революцией.

Советское посольство в Кабуле, во главе которого стоял А. М. Пузанов, было в растерянности; оно не предвидело и не предсказывало подобного развития событий. О перевороте в Кабуле Брежнев, Андропов и Громыко узнали из сообщений западных информационных агентств. Из этого же источника в Москве узнали имена новых руководителей страны — Президента Нур Мухаммеда Тараки, писателя и поэта, и премьер-министра Хафизуллы Амина — офицера и политика, а также ряда других новых афганских лидеров, включая Бабрака Кармаля.

Юрий Андропов был явно озабочен сообщениями из Кабула. От КГБ СССР уже и без того требовали огромного внимания и сил «социалистические революции» в Анголе и Мозамбике, в Сальвадоре и Никарагуа, в Эфиопии и Южном Йемене. Но теперь речь шла о соседней стране, с которой у Советского Союза имелась общая граница, превышавшая 2 тысячи километров. «Видишь, как полна жизнь парадоксов! — воскликнул Андропов в одной из бесед с В. Кеворковым. — Когда-то мы мечтали о «всемирной революции», теперь же не рады ей даже в соседней стране… Эх, если бы эта революция года на два-три позже началась, как все хорошо бы сложилось!.. С другой стороны, революция — как роды, ее нельзя отложить»[170].