Неизвестный Андропов

В декабре 1981 года в Кремле было торжественно отмечено 75-летие Л. И. Брежнева. Поздравить юбиляра собрались все члены Политбюро, высшие государственные и военные деятели, деятели культуры.

Со всех концов страны в Москву везли дорогие подношения и подарки — от самовара из чистого золота из Дагестана до бивня мамонта, инкрустированного алмазами, из Якутии. Слушая поздравления, немощный лидер плакал. Сообщая о торжествах и поздравлениях по случаю дня рождения Брежнева, все ведущие газеты и журналы западных стран вносили последние дополнения и исправления в некрологи, которыт были заготовлены здесь еще с середины 70-х годов.

В Кремле был официальный и многолюдный прием, однако на даче Брежнева 19 декабря вечером собрался более узкий круг соратников и друзей юбиляра. Чем хуже становилось здоровье Брежнева, тем больше людей из его ближайшего окружения поднималось в структуры власти. На XXVI съезде КПСС в состав ЦК были избраны не только работники из личного секретариата Брежнева, но даже его ближайшие родственники: сын Ю. Брежнев и зять Ю. Чурбанов. Умершего Косыгина сменил на посту Председателя Совета Министров СССР Николай Тихонов, добрым знакомый Брежнева еще по работе в Днепропетровске в конце 30-х годов. Постоянно рядом с Брежневым был и Константин Черненко. Огромную роль в этом большом клане, который даже в аппарате ЦК называли в частных беседах «днепропетровско-молдавской мафией», играли министр внутренних дел СССР Н. Щелоков и первый заместитель Председателя КГБ Семен Цвигун.

В самом начале 1982 года Андропов занимал лишь восьмое место в неофициальной иерархии власти — после Брежнева, Тихонова, Суслова, Кириленко, Черненко, Устинова и Громыко. Никто из западных аналитиков и советологов, ожидавших скорых перемен в СССР, не рассматривал его как вероятного преемника Брежнева. Казалось, только мой брат Жорес и я называли в этой связи фамилию Андропова, но наши прогнозы не принимались тогда всерьез и упоминались в западных газетах с некоторой иронией.

С самого начала 1982 года ситуация в советских коридорах власти начала, однако, меняться. Первым драматическим событием в этой цепи перемен стало неожиданное самоубийство С. Цвигуна.

По свидетельству Филиппа Бобкова, Цвигун был тяжело болен и в последние месяцы почти не работал. У него была обнаружена неоперабельная раковая опухоль. Он долго боролся с недугом, а когда стало невмочь, решил добровольно уйти из жизни. Вячеслав Кеворков, также генерал КГБ и добрый знакомый Андропова, приводит в своей книге другую версию. «Однажды, — пишет он, — первого заместителя Андропова, генерала армии Семена Цвигуна вызвали в ЦК партии и поставили в известность о том, что на уголовном процессе по делу о коррупции в особо крупных размерах, предполагавшем высшую меру наказания в случае вынесения обвинительного приговора, подсудимые дали против него, Цвигуна, показания. По их словам, он, первый заместитель министра госбезопасности, используя свое служебное положение, брал взятки. Прежде, чем ответить, Цвигун спросил, знает ли о его вызове в ЦК Брежнев. Получив утвердительный ответ, он попросил сутки на обдумывание. Однако, вернувшись домой, раздумывать не стал и в тот же день застрелился»[217]. Один из читателей первого издания этой книги, хорошо знакомый с руководством КГБ 70-х годов, писал мне, что было бы ошибочным даже думать, что генерал армии и первый заместитель Юрия Андропова мог брать взятки. В КГБ не были секретом непомерно большие гонорары за «литературное творчество», которые получал Цвигун, писавший под псевдонимами толстые и скучные романы и сценарии к фильмам о партизанах и чекистах. Однажды Андропов со смехом сказал Цвигуну: «Семен, ты знаешь горьковское: «Если можешь не писать, не пиши». «Я не могу не писать», — ответил Цвигун. Гонорары за свои «повести» получал даже Брежнев.