Неизвестный Андропов

Эпоха Брежнева оставила стране тяжелое наследие. В 1965–1982 гг. правящие круги стремились не столько демонтировать, сколько смягчить и модернизировать систему сталинской тоталитарной диктатуры. Назойливое внедрение в сознание народа культа Брежнева и усиление его личной власти наряду с неограниченной властью Политбюро и региональных лидеров не сопровождались массовым террором. Для сохранения авторитарных методов руководства оказались достаточными административные репрессии, а также аресты, ссылки, высылки за границу, содержание в тюрьмах, лагерях или психиатрических больницах нескольких тысяч человек. Инерция страха была еще очень велика в обществе.

В печати и других средствах массовой информации и культуры сохранялась строжайшая цензура. В политической жизни страны безраздельно господствовала единственная политическая партия — КПСС, организованная на началах строгого централизма. Все системы государственного и партийного аппаратов контролировались только сверху вниз, любая оппозиция режиму подавлялась, во всяком случае не допускалось ее открытое проявление. Идеология общества была построена на культе вождя, насаждении политизированного патриотизма, идеализированной истории КПСС и СССР, а также упрощенных формах интернационализма и произвольном толковании наследия классиков марксизма и социализма. Неполнота и недостоверность информации позволяли успешно манипулировать общественным сознанием, законы рассматривались не как средство развития правового общества, а как средство укрепления власти правящей элиты, верхушка которой могла вообще не считаться с большей частью законов.

Экономическое развитие страны происходило крайне медленно, при этом безусловный приоритет предоставлялся расширению всех отраслей военно-промышленного и космического производства и укреплению армии. Именно во времена Брежнева СССР достиг пресловутого «паритета», его военное могущество практически сравнялось с военным могуществом всех стран НАТО, вместе взятых, или же с военной мощью Китая и США. Результатом приоритетного развития военных отраслей и армии стали предельная милитаризация общества и экономики, сосредоточение здесь основной части интеллектуальных и экономических ресурсов, пренебрежение экологией.

Обществу усиленно навязывался образ врага, а внешняя политика сохраняла черты экспансионизма. Советский Союз стремился не только держать под строгим контролем страны так называемого социалистического лагеря, но по возможности расширять экономическое и политическое влияние в «третьем мире», включая Азию, Африку и Латинскую Америку. Обретение и обеспечение такого влияния во Вьетнаме и Эфиопии, Анголе и на Кубе, в Никарагуа и Йемене, а также в других странах требовали огромных средств. Такая внешняя политика истощала экономику страны и не позволяла сколько-нибудь заметно поднять уровень и качество жизни населения Советского Союза.

Это перечисление пороков брежневского режима можно продолжить. Нужно, однако, со всей определенностью сказать, что Ю. В. Андропов и не собирался менять большую часть основ сталинско-брежневского тоталитарного режима. По большому счету, и он был одним из виднейших «архитекторов» этого режима, и у него отсутствовало осознание главных черт режима как недостатков советского общества. Однако Андропов не мог и не хотел закрывать глаза на растущую неэффективность народного хозяйства, на все большее научно-техническое отставание СССР от стран развитого капитализма. Он не мог и не хотел мириться с низкой исполнительской дисциплиной во всех сферах, с моральным разложением как «верхов», так и значительной части «низов», с растущей коррумпированностью властей, с ростом мафиозных структур в сфере торговли и услуг, с усилением не только экономического, но и политического влияния «теневой» экономики, проистекающей от сращивания политических и уголовных мафиозных группировок.

Андропов не мог игнорировать все более заметную деградацию сельского хозяйства. Если промышленное производство, согласно официальной статистике, пусть и очень медленно — 2–2,5 % в год, но двигалось вперед, то сельскохозяйственное производство, несмотря на вкладываемые в него большие средства, топталось на месте или. даже сокращалось. Четыре года подряд — в 1979–1982 годах — в стране собирался плохой урожай, и полки продовольственных магазинов, и ранее не слишком обильные, все более заметно пустели. В сотнях городов и рабочих поселков впервые в послевоенные годы пришлось ввести продовольственные талоны и карточки. Эксперты по экономике отмечали, что, исчерпав практически возможности экстенсивного роста, народное хозяйство оказалось не в состоянии эффективно осваивать разнообразные факторы интенсивного развития.