Неизвестный Андропов

Сахаров отнесся к этим решениям спокойно, хотя решительно отказался возвращать государству свои награды. С разрешения Рекункова он позвонил домой, чтобы жена собрала ему все необходимее вещи. Ссылка Сахарова в то время не распространялась на жену, но она могла сопровождать мужа в г. Горький и жить с ним, а также возвращаться при необходимости в Москву. Сахаров и его жена были отправлены в г. Горький специальным самолетом в сопровождении 8 или 10 сотрудников КГБ. В самолете находился и первый заместитель Председателя КГБ Семен Цвигун, руководивший всей этой операцией. Багаж Сахарова состоял всего из двух дорожных сумок. Четырехкомнатная квартира для академика была уже подготовлена. Она находилась под круглосуточным наблюдением милиции и КГБ.

Ю. Андропов внимательно следил за судьбой А. Д. Сахарова и даже счел нужным объяснить свою позицию в своеобразной «переписке» с крупнейшим советским физиком Петром Леонидовичем Капицей, авторитет которого среди советских ученых был очень велик. Через несколько месяцев после того, как Сахаров был сослан в г. Горький, Капица направил Андропову большое письмо и просил освободить своего коллегу от административной ссылки. П. Капица писал, что «силовое административное воздействие на инакомыслящих ученых» ничего, кроме огромного вреда, не принесет ни престижу страны, ни тем более науке. В своем письме, которое заняло несколько машинописных страниц, П. Л. Капица не только защищал А. Д. Сахарова и другого крупного физика Ю. Ф. Орлова от политических репрессий, которые лишили их возможности заниматься научной деятельностью. Капица защищал само право ученого на инакомыслие, и не только в собственной науке, но и в общественно-политической жизни общества. Он привел как разумный образец отношение В. И. Ленина к великому русскому физиологу И. П. Павлову.

«Известно, — писал Капица, — что отношение (Павлова) к социализму носило ярко демонстративный характер. Без стеснения, в самых резких выражениях он критиковал и даже ругал руководство, крестился у каждой церкви, носил царские ордена, на которые до революции не обращал внимания, и т. д. На все его проявления инакомыслия Ленин просто не обращал внимания. Для Ленина Павлов был большим ученым, Ленин делал все возможное, чтобы обеспечить Павлову хорошие условия для его научной работы». Таким же, по утверждению Капицы, было отношение Ленина к другим крупнейшим ученым: физиологу растений К. А. Тимирязеву, философу и экономисту А. А. Богданову, электротехнику Карлу Штейнмецу, металлургу Д. К. Чернову и др. «Легко видеть, — писал П. Л. Капица, — что в истоках всех отраслей творческой деятельности человека лежит недовольство существующим, например ученый недоволен существующим уровнем познания в интересующей его области науки и он ищет новые методы исследования, писатель недоволен взаимоотношением людей в обществе и он старается художественным методом повлиять на структуру общества и поведение людей. Инженер недоволен современным решением технической задачи и ищет новые конструктивные формы для ее решения. Общественный деятель недоволен теми законами и традициями, на которых построено государство, и ищет новые формы функционирования общества и т. п. Таким образом, чтобы появилось желание творить, в основе должно лежать недовольство существующим, то есть надо быть инакомыслящим. Это относится к любой человеческой деятельности. Конечно, недовольных много, но чтобы продуктивно проявить себя в творчестве, надо еще обладать талантом. Жизнь показывает, что больших талантов очень мало, и поэтому их надо ценить и оберегать. Большое творчество требует и большого темперамента, и это приводит к резким формам недовольства, поэтому талантливые люди обычно обладают, как говорят, «трудным характером»… В действительности творческая деятельность обычно встречает плохой прием, поскольку в своей массе люди консервативны и стремятся к спокойной жизни. В результате диалектика развития человеческой культуры лежит в тисках противоречия между консерватизмом и инакомыслием, и это происходит во все времена и во всех областях человеческой культуры…

…Чтобы выиграть скачки, нужны рысаки. Однако призовых рысаков мало, и они обычно норовисты и для них также нужны искусные наездники и хорошая забота. На обычной лошади ехать проще и спокойнее, но конечно, скачек не выиграть.

Мы ничего не достигли, увеличивая административное воздействие на Сахарова и Орлова. В результате их инакомыслие только все возрастает, вызывая отрицательную реакцию даже за рубежом… Я не могу себе представить, как еще мы предполагаем воздействовать на инакомыслящих ученых. Если мы собираемся еще увеличивать методы силовых приемов, то это ничего отрадного не сулит. Не лучше ли попросту дать задний ход?»

Андропова, несомненно, задело это письмо, и он написал Капице также весьма пространный ответ:

«Уважаемый Петр Леонидович! Внимательно прочитал Ваше письмо. Скажу сразу, оно меня огорчило. Огорчило смешением некоторых философских и политических понятий, которые смешивать никак нельзя…