Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

И так по каждому элементу, по каждой детали, создаваемой в ходе атомного проекта. И для поиска решений по этим десяткам тысяч проблем и проблемок нужно было эффективно сосредоточить, организовать и обеспечить усилия всех наличных научных и инженерных сил, которые страна смогла для этого выделить. В конце концов, Берия сумел организовать на это научные и инженерные силы, и именно это предопределило, что, в чистом времени, на создание бомбы СССР затратил примерно те же три года, что и США. Но это были проблемы нового, неизвестного.

Однако возникли проблемы и в том, что уже, казалось бы было пройденным этапом. После войны люди расслабились, многим хотелось «просто пожить», под чем они понимали праздность и стяжательство. Многим хотелось работать спустя рукава, невзирая на то, что у СССР на такую их работу времени не было. Да, атомный проект двигался, но он двигался не с той скоростью, с которой хотел его двигать Берия. Что было делать?

Ничего нового тут нельзя было придумать – нужно было искать тех, кто не расслабляется, тех, кто получает удовольствие, как и сам Берия, не от праздности, а от творчества. Кадры нужно было подбирать, а для этого нужно было видеть их в деле, а для этого нужно было быть там, где кадры делают дело.

Летом, 8 июля 1947 года Берия, Ванников и с ними свита человек в 15 шли по огромнейшей строительной площадке будущих комбината и города, которые впоследствии будут названы Челябинск-40.

В промышленности мало дураков показывать начальству истинное состояние дел, и на этой стройке к приезду начальства подготовились: внешне все выглядело очень деловито – работали машины и механизмы, туда-сюда сновали озабоченные рабочие и инженеры. Но и Берия, и Ванников были стреляные воробьи, не одну стройку видевшие во время войны и после. Их на этой показушной мякине провести было не просто.

Берия остановился у очередного котлована, внутри которого с полсотни заключенных подравнивали лопатами грунт и переносили с одного места на другое с машину горбыля.

– Что это за объект?

Начальник строительства начал суетливо смотреть в услужливо развернутый перед ним ситуационный план, в конце концов ему подсказали, что это, и он бодро ответил.

– Трансформаторная подстанция главной насосной станции.

– Какова должна быть готовность на сегодня?

Несколько человек начали листать бумаги, и начальник строительства наконец доложил.

– Должны монтироваться трансформаторы.

Ванников тут же посмотрел на начальника Управления оборудования.

– Где трансформаторы?

Тот быстро пролистал свои бумаги.

– Прибыли, и уже на складе все три. В пути четвертый – запасной.

– Кто за это отвечает?! – Ванников указал пальцем на котлован.

Робко выступил из толпы полненький инженер в очках и затарахтел оправдывающейся скороговоркой.

– Начальник 17-го стройучастка инженер Абрамзон. Товарищ Ванников, я не виноват, что я могу сделать?

– Где фундаменты, где здание?! – рыкнул Ванников.

– Я каждый день даю заявки, и каждый день одно и то же: леса на опалубку нет, арматуры нет, транспорта нет. А теперь Абрамзон виноват!

– Где лес? – Ванников повернулся к начальнику Управления снабжения.

– Товарищ Ванников! – снабженец, давно привыкший, что на него всегда вешают всех собак, спокойно открыл журнал на нужной странице и доложил. – На складах более 7 тысяч кубов только доски. Мы прибывающий лес уже за забором складываем.

– Арматура?

– На складах 11 тысяч тонн черного проката, периодичка есть всех марок, – полистав журнал, так же спокойно доложил снабженец.

– Пропуск! – скомандовал Ванников Абрамзону.

На стройке работали как вольнонаемные работники, так и заключенные, поэтому стройка была зоной, входить в которую и выходить из которой вольнонаемные могли только по пропускам. Абрамзон вынул и протянул Ванникову пропуск, не понимая, зачем он такому высокому начальству. Ванников тут же отдал его пропуск стоящему рядом полковнику из охраны зоны и распорядился.

– Поселите его вместе с заключенными! – а затем повернулся к Абрамзону. – Это ты раньше был инженер Абрамзон, а теперь ты Абрам в зоне, и будешь в зоне, пока не введешь готовность объекта в график!

– Это незаконно! – попытался протестовать Абрамзон.

– Иди работать!! – зло рявкнул Ванников.

Берия сделал свите жест рукой, чтобы она приотстала, и отошел вместе с Ванниковым. Он не собирался отменять его распоряжение, поскольку Ванников сам его к вечеру отменит, все же закон есть закон. А шутка его была удачной и благодаря этому она немедленно распространится по стройке и произведет необходимое воспитательное впечатление. Просто Берия не считал, что исправить положение можно только наказанием очковтирателей.

– Борис Львович! Твоя манера руководить, безусловно, имеет определенное воспитательное значение, но ты же видишь, что этот Абрамзон не одинок, – по всей стройке бросающийся в глаза беспорядок. Дело здесь не в этих аб-рамзонах, кстати, нет сомнений, что он не врет и, безусловно, заявки на лес и арматуру подает. Дело в руководстве стройкой.