Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

Кузнецов сбежал по ступенькам и радушно поприветствовал уже вышедшего из машины Хрущева.

– По такой жаре в доме сидеть душно, давай-ка я тебе, Никита Сергеевич, свои розы покажу.

– Да и я на пять минут заехал, – согласился Никита, понимая, что разговор будет очень секретным.

– Видал, какая красота? – похвастался Кузнецов своим розарием.

– А по мне красиво то, что полезно, а какая с этих роз польза? – Никита скептически оглядел посадки на участке дачи. – Ты с этими розами Сталину хочешь понравиться, что ли? Ну, что там у вас стряслось? – И увидев, что Кузнецов мнется и не решается начать разговор, поторопил: – Да не тяни, у меня в самом деле нет времени.

– Жданов все знает…

– Да?! – Хрущев остановился, пораженный новостью. – Это на самом деле новость… Откуда он узнал?

– С мест донесли.

– Так ты же говорил… – со злобой начал Никита, но потом безнадежно махнул рукой и, глядя на Кузнецова, подумал: «Интеллигенты-конспираторы! Пидарасы!! С кем я связался?!!» – Ладно, поздно жалеть. Подожди, а как он узнал? Ведь у него же сердечный приступ, он лечится на Валдае.

– После того, как узнал, вернее, после разговора с нами, у него этот приступ и случился, – упавшим голосом сообщил Кузнецов.

– Это понятно – он вас в Москву перетащил, в ЦК, а вы, бараны, такое задумали…

– Никита Сергеевич, подбирайте слова, не забывайте свою обязанность быть интеллигентным человеком!

Хрущев прищурился и зло парировал.

– А я не забываю слова товарища Ленина, что интеллигенция это не мозг нации, а ее говно. Я бы эти слова забыл, но дня не проходит, чтобы какой-нибудь интеллигент мне о них не напомнил, – после этого быстро взял себя в руки и продолжил совершенно спокойным голосом. – Ну и что Жданов?

– Требует, чтобы мы немедленно покаялись и свели дело к нашей… ну… к нашему непродуманному энтузиазму.

Хрущева прошибло потом: Жданов посоветовал им то, что и должен был посоветовать, но если «ленинградцы» начнут каяться, то обязательно назовут и его. Все узнают, что он знал о заговоре и молчал – ему крышка! Хрущеву надо было немедленно запугать Кузнецова таким развитием событий и он равнодушно подтвердил.

– Ага! Правильно говорит Андрей Александрович, он плохого не посоветует. Ну, пошлет вас партия за этот заговор с покаянием куда-нибудь в Сибирь парторгами на великие сталинские стройки. Грамотные коммунисты в Сибири ой как нужны.

– Мы вас, как единомышленника, просим помочь, а вы издеваетесь! – оскорбился Кузнецов.

Хрущев «довернул гайку».

– Просто вы с Вознесенским не знаете, как в таких случаях помогают единомышленники. Где-то в начале 37-го разбирали мы на пленуме ЦК измену Бухарина и Рыкова, тогда членов ЦК, а их единомышленники, Косарев и Якир, еще не были разоблачены, и тоже были членами ЦК. Создали комиссию человек в сорок членов ЦК, заслушали Ежова, потом Рыкова с Бухариным, нужно решать. Товарищ Сталин предлагает провести следствие, чтобы все выяснить, а потом исключить их из партии и выслать из Москвы. А единомышленники, Косарев и Якир, предлагают следствие не проводить, а тут же Бухарина и Рыкова расстрелять. Так вы что, хотите, чтобы я вам помог, как Косарев и Якир помогли Бухарину и Рыкову?

– Вы могли бы переговорить со Ждановым…

– Да вы со страху совсем ополоумели! У товарища Сталина много товарищей, но душевный приятель у него один – Жданов. И Жданов это ценит. Для него вы против товарища Сталина – ничто, пустое место. Это Жданов пока молчит потому, что не хочет позора, но долго он молчать не будет! А я заикнусь, он немедленно Сталину доложит, поскольку поймет, что дело не только в вас! – некоторое время оба стояли в задумчивости. – Есть один человек, который вам поможет.

– Кто? – с надеждой в голосе спросил Кузнецов.

– Огольцов.

– Как?!

– А у него такие ампулки есть, которые он в нужных случаях нужным людям выдает, – с деланым равнодушием пояснил Хрущев. – Вот у вас как раз такой случай.

Кузнецов даже задохнулся от возмущения.

– Да как ты…да как ты смеешь такое предлагать?!!

В ответ Хрущев прошипел со злобой:

– А ты что думал, что власть тебе, как рюмку коньяка, на серебренной тарелочке поднесут? Да за нее нужно драться беспощадно, и лично драться, и только тогда ты ее получишь!.. – затем продолжил спокойно. – А тут удачно очень – у Жданова сердечный приступ. Ну, умер и умер – сгорел на работе. Ну ладно, я пошел! – Пошел было, но приостановился и окинув рукой розарий, язвительно добавил: – Ты это, когда тебе, как парторгу, дачку в Сибири дадут, ты не розы, ты огурчики посади. Если, конечно, они там расти будут.

Никита даже не думал, что уже преступил все пределы, поскольку в голове его была одна мысль – спастись! Ему казалось, что та страшная подлость, которую он только что совершил, – последняя, он не хотел думать, что подлость имеет свойство тянуть за собой все новые и новые подлости и все более страшные.

Он понимал, что за человек Кузнецов, и когда на следующий день уезжал в Киев, не сомневался, что скоро снова вернется.

Поминки