Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной

Отдел логофобии

Между прочим, очевидную забесовленность Маяковского можно напрямую связать с его особым даром придумывать неологизмы. Слова эти ему словно кто-то подсказывал. А ведь обновление языка — вещь небезобидная. Послереволюционный новояз и явно имеющие каббалистическое происхождение, аббревиатуры в основном русским языком были преодолены. Но — не мытьем — так катанием: теперь постепенно в каждый язык вползают англообразные словечки и ненужные термины, которые вытесняют родные слова. Люди, начинающие говорить на таком международном псевдо-языке, скоро будут понимать друг друга без всякого эсперанто. И образуют псевдо-народ, готовый встретить искусственно выведенного псевдо-спасителя.

…Представьте себе специальные команды, которые имеют право ворваться в любую квартиру, где есть книги. Представьте поисковые компьютерные центры, которые «прочесывают» Интернет. Они ищут незаконные тексты. Запрещенные книги. Говорят, что в одной библиотеке недавно — нашли. Куда их? В спецхран? Нет, никаких спецхранов больше не будет — найденные тома приказано уничтожить на месте.

О чем речь? Что за социальная фантазия? Погодите. Обо всем речь по порядку…

Сумароков еще в XVIII веке (тогда на Россию шла мощная волна иностранщины) предостерегал: «Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, но порча языка». Понятие «порча» в данном контексте может восприниматься двояко — и как неприятное засорение, и как бесовское наваждение. Кто же насылает на язык порчу?

В рассказах Люьиса про Баламута старый умудренный бес пишет своему младшему «товарищу» о филологическом отделе, который исправно трудится в аду. Там придумывают, например, слова-заклинания вроде слова «демократия». Да, на каждом шагу видны результаты его деятельности. Только название «филологический» этому инфернальному подразделению явно не подходит. Не любовь к слову движет им. Он обуян страхом и ненавистью. Итак, несколько слов о работе «отдела логофобии» в мире людей.

Афонский монах Афанасий пишет: «Имя должно наиболее точно, полно и образно выражать сущность означаемого явления, лица или предмета, давать о нем представление и определять у людей соответствующе к нему отношение. Таковыми были имена, данные Адамом в раю Божиим тварям. Сатана же, лжемудрствуя все в подвластном ему мире, стремится к обратному — ввести человека в заблуждение. Он или пытается словам, обозначающим грех или человеческие страсти, придать другие значения (например, обаяние, очарование — изначально колдовство, а сейчас — располагающее к себе поведение; прелесть — когда-то заблуждение, сейчас — чуть ли не красота и т. д.). Или дать проявлениям греха и категориям грешников новые имена, что позволяет избегать устоявшегося негативного отношения к ним большинства людей».

Корни — вот что уничтожает «отдел логофобии». Выращенный на искусственном грунте народ-язык не должен соприкасаться с живой исторической почвой. С. Кара-Мурза пишет: «Из науки в идеологию, а затем и в обыденный язык переели в огромном количестве слова-«амебы», прозрачные, не связанные с контекстом реальной жизни. Они… могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка (возьмите, например, слово «прогресс»). Эти слова, как бы не имеющие корней, не связанные с вещами».

Пустота инфернального мира проецируется в сферу языка.

Термины термитами подтачивают корнеслов. С. Кара-Мурза обращает внимание на то, что в СМИ слово руководитель стремительно вытесняется словом лидер: «Это слово (руководитель. — Ю.В.) исторически возникло для обозначения человека, который олицетворяет коллективную волю, создан этой волей. Слово лидер возникло из философии конкуренции. Лидер персонифицирует индивидуализм предпринимателя».

Каждый крупный общественный сдвиг ускоряет этногенез и усиливает словотворчество. Прежде русский человек называл злодея определенного рода душегубом — преступник ведь сам губит свою душу. Советский человек выражался уже нейтрально — убил кого-то, значит — убийца. Россиянина научили слову киллер. Для русского уха оно звучит, как название респектабельной профессии и никак не напоминает ни о смерти, ни о душе. Так же блудница превратилась в (профессиональную) проститутку, затем в (романтическую) путану. После революции 1917 года русских людей буквально атаковал новояз. Словно в «Роковых яйцах» жуткими анакондами поползли кабалистические аббревиатуры. Гении неологизмов — маяковские и прочие маньяковские тоже немало помогали создавать новый народ…