Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной

Чего хотели и чего добиваются рогатые лингвисты? Чтобы язык связывал сознание народа не с Богом, а с адом. Не с Истиной, а с ложью. Человек ведь видит мир с помощью слов. Замечательный языковед адмирал А. С. Шишков писал: «Когда мы с богатым языком своим, имея премножество слов, сделаем их от невникания в коренной смысл пустыми, брошенными звуками и станем заимствовать слова из языков чужих… то из каких бы мы ни стали черпать источников, ничего не почерпнем, и все, как через решето, прольется прежде, чем мы поднесем ко рту».

Когда язык превращается в «пустые звуки» — это не пустяк. Действительно, звуки — это только плоть языка, а есть у него и дух, соединенный с языком разум. Когда иссякает дух, тогда человек оглупляется.

Называть вещи своими именами может только православный человек, так как Церковь свята, как и Адам до своего грехопадения.

Вот, например, что касается материнства, моды на женское худосочие и связанного с ним патологического развития плода. Длинную тощую женщину с узкими бедрами, которую теперь именуют «фотомоделью», традиционно называли худосочной. Действительно, если такая бедолажка и рожает ребенка, то питает его своими «худыми», болезненными соками. Слово «тощий» тоже говорит о многом. Оно родственно слову «тщетный» — напрасный, бесполезный. А архетипическое «кощей» и вовсе происходит о славянского «кощный», то есть адский. Священный греческий язык столь же выразителен. Слово «патология», например, происходит от «патос», что означает «страсти». Больной ребенок — плод родительского греха. Такого понимания и боятся респектабельные кощеи — пропагандисты гламурной жизни. Вот вам и «патос»… Монахи-святоггорцы, кстати, не раз обращали внимание на то, что постоянные реформы греческого языка призваны к тому, чтобы новое поколение не понимало языка Святых Отцов.

Во время воцарения антихриста этимология будет одной из наиболее запрещенных наук. Она скрывает то, что диавол хотел бы скрыть. Взять то же «очарование». Оно ведь одного корня со словом «порча». В свою очередь, порча на греческом языке означает «лишаться ума, страдать последствиями отравы, чародейства, волшебного напитка»…

И вот взгляд в будущее: сотрудники «отдела логофобии», вышедшего на поверхность, рыщут. Уничтожают этимологические словари и соответствующие файлы в компьютерах.

Сердце зверя

Революция, свидетелем и жертвой которой был Булгаков, действительно просторам вирусы бес-памятства, бес-порядка, бес-человечности.

На эту, весьма символическую деталь реформы русского языка 1917 года обращает внимание исследователь Георгий Емельяненко. Действительно, перед сотнями русских слов «бес» стал как пристав, как надзиратель за тем, чтобы корневое значение было перевернуто. В книге «Услышьте славяне все Слово» Г. Емельяненко пишет: «Было в нашем языке одно-единственное слово ругательное — бѣсъ. И стояло оно, как будто на лобном месте, — издалека заметно. И отличалось от всех, и узнавалось легко, как признак врага — духа злобы. Благодаря церковно-славянскому правописанию, бѣсъ имел свое первородное имя, паспорт и прописку преисподней. Поэтому народ твердо знал о его существовании, встречался по жизни со следами лукавого, сочинял о нем в ночь перед Рождеством, опасался его козней…

Когда вытворялась буквально провальная перестройка великого языка, бесы-буквоеды уничтожили две древние буквы в слове — имени своем. Одну — ять — подменили, другую — ер — стерли. Нутро обновили, а хвост обрезали. Причесали его, очеловечили, гуманизировали, да прямо — из грязи в князи. Так путем неестественного отбора и расплодилось племя бесподобных…

Введя в язык новописанного беса, буквоеды культурно отвели от него древний корешок узнавания его первородного имени и привили к новой приставке бес, которую вместо родной приставки без ввели повсеместно — во всех соответствующих словах языка».

Действительно, вдумайтесь в эти слова-оборотни. Бес-перспективный, бес-толковый, бес-полезный… Они кажутся отрицательными, однако издевательски скрывают в своем звучании похвалу рогатым…

Козырнув бесам в кожаных куртках, революционные матросы в бескозырках изымали в типографиях буквы, которые стали считаться лишними. Бесполезным было признано связующее с Богом наследие Кирилла и Мефодия. Сама осмысленная азбука (аз буки веди) заблеяла по-козлиному: а-бэ-вэ…

Словно разносчики красной инфекции пронеслись по киноэкранам Советской России беззаветные, бес-страшные «Красные дьяволята».

«Лучшие» из них — не киношные, а настоящие — получили на свои бес-чувственные сердца перевернутые пентаграммы, ордена Красного Знамени.

Был распилен череп бес-смертного вождя, и его усохшее содержимое стало основой будущего Пантеона «гениальных мозгов».

Бес-партийный профессор Юдин отсосал через трубочку порцию трупной крови, чтобы перелить бес-сознательному больному.

Незаметно для себя, ежечасно призывая беса, ученые работали «как одержимые». Они даже попытались скрестить человека с обезьяной. Не получилось. Зато души миллионов людей успешно «скрещивались» с некими невидимыми сущностями.