Неизвестный Есенин

«Когда они добрались до склада, их ввели в настоящую пещеру Аладдина, холодную, как лед. Зрелище, представшее их глазам, могло вызвать у любого члена союза мехоторговцев апоплексический удар от зависти и алчности. На стеллажах и вешалках, ряд за рядом, размещались шубы, накидки, горжетки, палантины, шапки, пелерины и пледы из всех наиценнейших мехов мира. Тут было множество бархатных пелерин, отороченных мехом черно-бурой лисицы, использовавшихся в былые дни для того, чтобы укутывать шикарно одетых аристократок, когда те ездили в санях. Тут были в несказанном количестве длинные накидки-безрукавки из горностая, норки, соболя, персидского каракуля. Здесь были сотни шуб, сшитых из одного ценного меха и отороченных другим; и тысячи шуб попроще из всех мыслимых шкур, среди которых овчина и кролик были вульгарным исключением. Горжетки из уникальных, роскошных голубых песцов висели красочными связками, и были также и другие, из черно-бурых лисиц, горностая, соболя. Ковры для карет и саней из медвежьих шкур, рыжих и белых лисиц, норки, каменной куницы, белки и даже соболя были навалены тут высоченными штабелями».

Из мехового сказочного царства они вышли с шубами, с которыми пришлось расстаться в той же конторе того же мехового склада: предстояла оценка меха. Через неделю им сказали: «Если товарищ Дункан озаботится заплатить столько-то тысяч золотых рублей или столько-то миллиардов бумажных, то обе шубы, несомненно будут доставлены ей на дом».

Эпилог истории с меховыми шубами наступил спустя несколько дней, когда Айседора репетировала в театре. Готовилось выступление к 4-й годовщине Октябрьской революции.

«Она закончила сама репетировать с оркестром и собиралась начать репетицию с детьми, когда первый скрипач посмотрел на часы и встал, собираясь уходить. Его время вышло. Даже для самого Ленина он не стал бы работать сверхурочно.

Айседора через переводчика сказала: «Вы знаете, что дети все это время простояли на сквозняке на сцене, терпеливо дожидаясь своей репетиции?»

Дирижер (Голованов), однако, никак не прореагировал, а, напротив, дав знак остальным музыкантам, тоже поднялся уходить. Айседора начала опять:

— Я проделала весь этот путь, чтобы помочь детям России. Я с готовностью жертвую многим ради этой задачи. Конечно, товарищи, вы можете пожертвовать несколькими минутами и сыграть для этих детей.

Скрипач прорычал переводчику:

— Да, мы знаем, зачем она приехала в Россию. Она приехала за дармовой собольей шубой.

И с издевательским хохотом все они вышли из оркестровой ямы, оставив Айседору, оскорбленную до слез, продолжать репетицию представления, которое она собиралась дать бесплатно для рабочих Москвы».

Из десятка тысяч шуб красные комиссары не пожелали выделить две для приезжих артисток. И это в то время, когда Айседора давала в Большом театре бесплатные представления для рабочих Москвы.