Неизвестный Есенин

2 февраля. Париж. Скажи, есть ли надежда для школы? Дом все еще стоит? На твердой почве или на зыбучих песках?

30 марта 1925 года. Ницца. Была ли ты у товарища Калининой? Ничего нельзя сделать?»

В годы сталинских репрессий Екатерина Ивановна Калинина была осуждена на очень длительный срок. Говорят, Калинин, стоя на коленях перед Сталиным, умолял о смягчении участи матери четверых детей. Как знать, не явилась ли истинной причиной ее наказания помощь иностранке Дункан, нелояльно относившейся к советской власти?

Глава 5 Персона нон грата

Могла ли Айседора хоть на миг представить, какая катастрофа ждет ее впереди? Какой оголтелой травлей откликнется каждое ее слово, каждый революционный танец и самое ее имя! Что все ее планы и благие порывы будут перечеркнуты, и великую Айседору подвергнут остракизму.

Вопреки логике и очевидной политической выгоде. Ведь сколько лет она напрасно просила у капиталистов денег на хотя бы частичное финансирование ее школы. И вот теперь эта школа состоялась. Это ли не яркое доказательство преимущества советского строя перед капиталистическим: «нет ничего невозможного в этой удивительной стране».

С другой стороны, советские деятели отлично понимали, что их заслуг в этих достижениях нет. То, что сумела создать Айседора, создано не благодаря, а вопреки советской системе. Вот и теперь она едет к капиталистам за материальной поддержкой. Значит, наверняка растрезвонит, что ее школа за три года существования не получила от государства ни одного рубля!

Рассказывает Мэри Дести:

«1924 год. И вот она в Берлине, где в свое время имела огромный успех и где ее приветствовали как святую Айседору. Действительно, когда она исполняла свои танцы на серьезные темы, то для выражения вызванных ими чувств другого слова подобрать было невозможно.

Теперь она приехала в Берлин гораздо более опытная, более одухотворенная в своем искусстве, готовая нести дух Воскрешения и Жизни. Из-за всех страданий и переживаний, выпавших на ее долю, она в то время была очень худенькой, но немецкие критики не нашли ничего лучшего, как написать, что она толстая и старая, и выступления ее в первый и единственный раз в жизни кончились подстроенным провалом, несмотря на то что в зале было много ее старых поклонников, которые, как и раньше, неистово аплодировали».

И еще: «После всего пережитого прием в Берлине глубоко ее опечалил. Ее, кого раньше приветствовали так восторженно, теперь встречали как врага… На следующий день после представления ее русский менеджер сбежал со всей выручкой и оставил ее абсолютно ни с чем». Менеджер сбежал со всей выручкой на следующий день, а в день выступления исчез, пропал ее дирижер. Его заменили другим, но у танцовщицы не было времени прорепетировать».

И все-таки провала не было. Надо ли объяснять, что всего лишь были пущены в ход различные способы достижения одной цели — сорвать, провалить ее выступления. Почему? Объясняет сама Дункан:

«Здешние газеты, само собой, жутко враждебные, и пишут обо мне так, как если бы я явилась сюда, будучи нанятой вести большевистскую пропаганду, что, учитывая мое действительное положение, звучит как неудачная шутка.