Неизвестный Есенин

Вы, добрый друг Франциска Ассизского и «Христов рыцарь», не могли простить моего плевка в вашу святыню: хорошо еще, что, изгоняя меня из вашего храма, вы не имели в руках христианского бича… Не то я, пожалуй, за револьвер схватился бы!

Ах, и сейчас, несколько лет спустя, с удовольствием повторяю: Достоевского мы, конечно же, пальнули бы, да и Толстого прибрали бы к рукам, если бы он снова «не мог молчать» при виде нашей работы.

Но — зачем отвлекаться: очень рад, что их нет, и я вас огорчаю лишь платонически.

Да, выпалил я тогда здорово, и… что за лицо у вас было в эту минуту…

Но теперь я выпалю, предупреждаю вас, нечто похуже.

Россия? Что такое Россия?

Для вас даже в самом слове кроется некая «тайна»; для вас оно горит где-то в раю (но не в коммунистическом!) на престоле у вашего бога, который, разумеется, в ваших глазах представляет из себя космического монарха без намеков на конституцию; для вас это

Шесть букв из пламени и крови
И царства божьего ступней…

Ну, а для меня, для нас это — только географическое понятие, кстати сказать, нами, без малейшего вреда для революции, с успехом упраздненное; для меня это тоже слово, но — старое, никому не нужное и сданное поэтому в архив мировой революции, где ему и место.

Для меня современная Россия, т. е. С.С.С.Р. это — случайная, временная территория, где пока находимся мы и наш Коминтерн, которому (это в скобках!) ваш глупый Запад с его близорукими, безмозглыми правительствами деньги все-таки даст, ибо, как-никак, а социалисты скорее наши, чем ваши, даст, не понимая, что мы на эти самые фунты и франки зажжем Европу, проломим всем им приспособления для цилиндров…

Помните (я нарочно так часто напоминаю вам о прошлом!), как вы, став членом Московского Совета, лидером беспартийных, которые, будучи взяты нами для декорации в количестве 30 % всего состава этой говорильни, ни разу, конечно, не поддержали нас… даже тогда не поддержали, когда вы имели наглость потребовать от нас созыва учредительного собрания (это в 1921 году? Чудак!), помните ли вы свое громовое послание к Ленину, написанное вами как «народным депутатом»? Мы все ужасно смеялись, читая ваши искренние благоглупости, которыми вы хотели поучать нас, объясняя, что такое Россия и в чем ее истинное назначение. Ах, тогда вы сами верили в Ленина и думали, что царь-батюшка не видит того, что видите вы, и что злые слуги-советчики скрывают от его ясных очей горе и муку любимой вами и близкой сердцу цареву — России… Вы, в своей византийско-московской романтике, были так же, мягко выражаясь, наивны, как и все русские люди, питавшиеся подобной пищ, ей на протяжении целого ряда веков их глупой, глупой истории.

Нет, мой птенчик. Ленин и все мы (мы, т. е. орден!) понимаем русскую действительность не хуже вас, а знаем все, потому что от нас вездесущий Феликс, поставивший за спиной каждого советского гражданина по паре чекистов, не скрывает и не смеет скрыть ничегошеньки…

Знаете ли, что сказал Ильич, имевший терпение (гордитесь!) до конца дочитать ваше послание, «полное яду»? А вот что, теперь открою вам: «Хороший он, по-видимому, человек и жаль, что не наш». Потом, откашлявшись, добавил: «И — умный, очень умный, но — дурак!»

Как вы понимаете, что то, что дорого вам как некая абсолютная самоцель («Россия», «Русь»), нас интересует лишь постольку, поскольку речь идет о материале и о средствах для мировой революции? Нам нужны — прежде всего более или менее прочный кров, а затем — деньги, как можно больше денег.

Для того, чтобы получить денежки, мы не только дважды обобрали (и еще двадцать два раза обберем!) девяносто процентов России, но и распродадим ее оптом и в розницу, потому что, господин патриот, вся она к нам с лихвой вернется в желанный час мировой революции, во имя которой «все дозволено», нет-с, мы для этого не постеснялись открыть у себя работающие круглые сутки государственные игорные притоны, организованные нам мужем жены нашего Левушки, «красным Распутиным», Мишкой Разумным. Ну, его самого мы ликвиднули и за ненадобностью (у нас в нашем финансовом ведомстве нашлись арапы не хуже!), и ввиду того, что он больно зазнался, скупив половину наших вождей, кого за деньги, а кого за девочек. Конечно, знаем: «что прежде было распутно, то ныне стало разумно», но и это — тайна коммунистической диалектики, до которой немецки-тяжеловесный Карлуша Маркс дойти, ввиду своей явной буржуазности, разумеется, не мог. Сие — прогресс!

Игорные дома? А почему нет! Мы, может быть, и проектиком товарища Дешевого воспользуемся: то-то смеху будет, и Гришке найдется, наконец, самый подобаюш, ий ему пост завгоспубдомами!

Э, мы и водочкой заторговали бы пуще покойника и, сами знаете, к этому готовились (Главстекло посуду работало; самогонке священную войну объявили!), да, скажу откровенно, испугались того же самого Пахома, который в трезвом виде смирнее телка, а в хмелю — уж больно буен и за вилы хватается…