Неизвестный Есенин. В плену у Бениславской

При совместном проживании с Есениным и в его отсутствии на Галину Бениславскую навалилась забота о материальном положении семьи. С осени 1923 года она стала получать и тратить не только свою зарплату, но и гонорары Есенина. Денежные расчеты проводила гласно, не скрывая ничего от Есенина. «С деньгами положение такое, — отчитывалась Бениславская, — : «Стойло» прогорело, продается с торгов, денег нам так и не дали, пришлось тратить госиздатовские — нужно было Кате, мне, домой в Рязанскую послать и долги…». Интересовалась 15 декабря 1924 г.: «Как у Вас там вообще дела денежные?» Успокаивала 25 декабря: «За нас не беспокойтесь. С деньгами устроим все. Вообще мы не пропадаем. Живем вместе втроем на Никитской (я, Шура, Катя)». Писала Есенину 27 декабря 1924 г.: «Деньги не высылайте, устроимся сами и домой (Константиново) пошлем», затем 30 января 1925 г.: «С деньгами мы устроены, Вам сейчас послать не сможем, как у Вас там с ними? Нужны? Если нужны, напишите, устроимся и вышлем. Мне что-то кажется, что Вам нужны. Да? Пишите письмо (…) Домой деньги пошлем 2 февраля».

Эту заботу о себе Сергей Есенин ощущал постоянно. 6 марта 1925 года он писал Н. Вержбицкому: «Галя милая по-прежнему большой друг и большая заботница».

Особенно волновалась Галина за здоровье Есенина. Писала ему на Кавказ: «Сергей, дорогой, поберегите же Вы себя. У Вас плеврит, кровь, а Вы лечитесь?».

В свою очередь Есенин проявлял заботу о Бениславской и сестрах. 20 декабря 1924 года писал из Батума: «Деньги требуйте настоятельно. На эти деньги я для вас всех могу много интересных вещей сделать. Здесь очень дешево стоят материалы на костюмы. Чудные персидские и турецкие шали».

Квартира наполнялась шумом и весельем во время приезда Есенина. Все жильцы приобщались и втягивались в его частые встречи с друзьями. «Сергей приехал в Москву с Кавказа всего лишь на один месяц, — вспоминала А. А. Есенина, — но за этот месяц у нас перебывало столько людей, сколько к другому не придет и за год. В основном это были поэты и писатели, с которыми Сергей дружил последние годы: Петр Орешин, Всеволод Иванов, Борис Пильняк, Василий Наседкин, Иван Касаткин, Владимир Кириллов и многие-многие другие писатели, издатели, художники, артисты.

Вокруг Сергея всегда царило оживление. И вольно там или невольно, но все окружающие его близкие люди довольно жили его интересами, а подчас и настроениями. Захотелось Сергею в театр, и все, кто был около него в эту минуту, охотно шли за ним. По вечерам у нас часто читались стихи, шли жаркие споры о литературе. Пелись хором песни.

Почти все песни, которые мы пели, были грустные, протяжные. Очень любил Сергей песню «Прощай, жизнь, радость моя…» и часто заставлял нас с сестрой петь ее. Была у него еще одна любимая песня — «Это было дело летнею порою…».

Знатоки и любители русской народной песни находились и среди наших гостей. Среди них выделялся своим глуховатым тенором Василий Наседкин. Как сейчас, вижу его, подперевшего щеку рукою, полузакрывшего глаза. И, как сейчас, слышу негромкую, полную то тревожной, то светлой печали песню оренбургских казаков «Молодка, молодка, молоденькая…».

Отношения Есенина и Бениславской хорошо были известны родителям поэта. Галина четыре раза ездила к ним в гости в Константиново. Ее встречали как сноху. Первый раз она близко познакомилась с родителями Сергея в июне 1924-го. Предварительно уехавшая в Константиново Екатерина писала Галине: «Приезжай на хутор, я буду там и все устрою как следует. Тащи Сергея на хутор. Купите аршин 20 марли, чтобы затянуть окна от комаров».

Поездка была удачной. О своих впечатлениях о пребывании в Константинове Галина после возвращения в Москву делилась с Катей 12 июля 1924 г.: «А хорошо было у вас. Такой хороший день был. Доехала я в Дивово в ½ часа. Дорога чудесная, а перепела и коростели чуть с ума не свели. Я ж люблю их очень. Утром была в Москве». В этот же день Бениславская уехала к Ане Назаровой в Дмитровскую Гору Тверской губернии. Оттуда написала Кате: «У нее-то хуже было, чем у вас; у них там «суета сует и томление духа» (помнишь, мы читали в Библии?). Там я только устала».

Вторая поездка совпала с наступающим Новым годом. 25 декабря 1924 г. выехали в Константиново втроем: Галя, Катя и Шура. «Милый, дорогой Сергей Александрович! — писала Бениславская Есенину на Кавказ. — Начала дома, не успела. Пишу с Рязанского вокзала, еду на 4 дня к Вам в Константиново. Не могу в Москве оставаться. Больно скучно, а там все же Вашим духом пахнет…».