Неизвестный Филби

Когда я подходил к месту второй встречи с Отто, его плотная фигура неожиданно появилась из-за угла всего в нескольких ярдах передо мной. Широкая улыбка на его лице давала основание полагать, что Москва меня не забраковала. После короткой прогулки мы подыскали незанятую скамью в парке, и Отто сразу же поинтересовался насчет Литци. Эта проблема явно его волновала, и я рассказал ему об ее реакции. Мне показалось, что с подобной проблемой он уже сталкивался. Может быть, даже в случае с собственной женой.

— Я должен встретиться с ней, причем как можно скорее, — повторял он снова и снова.

Я поддержал эту идею. Он был лет на 10 или 15 старше Литци и происходил из такой же среды: Центральная Европа, коммунист с высшим образованием. Если кто и мог успокоить ее, так только он.

Настроение Отто неожиданно переменилось. Он по обыкновению бросил на меня быстрый взгляд.

— С этого момента вы должны точно выполнять инструкции, — заявил он. — Почему всю дорогу сюда вы ехали на автобусе, вместо того чтобы потратить выданные вам деньги на такси?

Мне трудно представить себе, как, вероятно, изменилось мое лицо, возможно, даже отвисла челюсть. Отто был чрезвычайно доволен собой.

— Ну, а сейчас расскажите, — произнес он, потрепав меня по коленке, — как вы на самом деле добирались?

Я начал отчитываться: автобус, такси, метро, такси и так далее.

— Очень хорошо, очень хорошо, — с удовлетворением отметил он. — Теперь перейдем к серьезному разговору. (На той встрече, впрочем, как и на последующих, он так ни разу и не спросил, не изменил ли я своего первоначального решения относительно сотрудничества; не услышал я от него ни единого слова и насчет реакции Москвы на наш первый контакт. Я воспринял это как свидетельство установившегося между нами доверия, что, на самом деле, и было.)

— Прежде всего, нам необходимо поговорить о вашей карьере, — продолжил Отто. — Мы заинтересованы в том, чтобы вы добывали информацию. Для этого вам надо, устроиться на работу. И не просто на работу, а в какое-нибудь полезное учреждение — полезное в плане получения информации, недоступной для нас из других источников. У вас, должно быть, есть собственные соображения на этот счет. Я вас слушаю.

А мои соображения были, по сути дела, чрезвычайно туманны. В общем и целом, они вращались вокруг Индии — вот, собственно, и все. Я так и сказал:

— Все зависит от того, попаду ли я в Индию, и если да, что произойдет дальше.

У Отто это вызвало весьма смутившую меня реакцию.

— В Индию? ИНДИЮ? — буркнул он. — Что вы нашли в этой Индии?

Я рассказал ему о своих давних планах поступить на государственную службу в Индии, если меня, конечно, возьмут. При этом я пытался как-то аргументировать свою идею. Разве движение за освобождение колоний не важно? И разве не важно содействовать ему, помогая через друзей в правительстве? Отто почти не обращал внимания на то, что я говорил, он был погружен в свои мысли и лишь время от времени повторял: «Индия».

Вспоминая этот эпизод, я стыжусь своей наивности в ту пору. Мне было 22 года, за плечами уже был целый год сурового опыта. Но только теперь я понимаю, насколько расплывчатыми и романтическими были мои представления о том, как помочь индийскому народу в борьбе за независимость; они, вероятно, в значительной степени шли от Киплинга и от моего тезки. Многие публицисты в последнее время пытаются проводить параллель между двумя Кимами. Но я настаиваю на том, что это всего лишь гипотеза, поскольку, хотя я и слышал часто о Киплинге в молодые годы, впервые прочитать «Кима» мне довелось лишь после войны.

Однако Отто вскоре взял себя в руки и с доброй улыбкой повернулся ко мне — очевидно, испугался, что перестарался. Конечно, движение за свободу колоний имеет большое значение. И, безусловно, будет иметь еще большее. Но давайте рассуждать практически. Если я уеду в Индию, как я буду поддерживать с ним контакт? Чем я буду заниматься? И куда меня пошлют? Меня ведь могут загнать в какую-нибудь ничем не примечательную дыру. Так или иначе, чтобы участвовать в решении индийских проблем, вовсе не обязательно находиться сейчас именно в Индии. Ключ к Индии — в Лондоне, как, впрочем, и ключи ко многим другим проблемам, в том числе и более важным, чем Индия.

Он умолк и озабоченно посмотрел на меня.

— Насколько важна Индия лично для вас? Вы там родились? Вы что, ощущаете потребность вернуться туда?

Я ответил, что Индия меня интересует абстрактно. Одно время она представлялась мне в качестве очевидной жизненной цели. Но я на ней не зациклился. Если обнаружится, что на каком-то другом участке я смогу принести больше пользы, то охотно изменю свои планы. В любом случае я, скорее всего, провалюсь на экзамене.

Отто вдруг ушел в себя.

— Лучше не проваливаться, лучше не проваливаться, — повторял он с отсутствующим видом. — Лучше не идти на экзамен, чем провалиться на нем.

Затем, вновь обратив на меня все свое внимание, спросил:

— А нельзя ли на данной стадии отказаться от этой затеи? Это не будет выглядеть странным, если вы выйдете из игры?