Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

«События не совершаются, события создаются. Происшествие становится событием только тогда, когда определенные группы в обществе обращают на него внимание, признают его важным, говорят и пишут о нем, реагируют на него и о нем помнят. Поэтому события конструируются обществом. Это, однако, не означает, что они являются чистыми конструктами. Они имеют своё начало, играют роль и обозначают своё присутствие, в силу чего абсолютно реальны»[28].

Знаменательно, что в Польше все попытки создания исторической политики, обычно достаточно неудачные, встречались с лобовой атакой левых кругов на страницах влиятельных интернет-проектов и газет, которые практически полностью находятся в собственности чужого капитала[29]. Таким образом, Польша — одно из немногих, а может, и единственное государство в Европе, которое ни в малейшей степени не проводит исторической политики. Эффектом этой ситуации является тот факт, что даже наиболее лживые антипольские публикации не только не встречают критики государственных органов, но, наоборот, пользуются поддержкой польских государственных институтов[30]. Своеобразной квинтэссенцией государственной исторической антиполитики была позиция президента Польши Леха Качиньского, который в июле 2008 г. нарочито демонстративно отказался не только участвовать, но даже поддержать торжественную международную научную конференцию, организованную, чтобы почтить 65 годовщину так называемого «Кровавого воскресенья», т. е. одного из наиболее варварских преступлений в современной истории Европы, совершенного ОУН-УПА на Волыни против польского, еврейского, армянского и украинского населения. Одновременно президент принял участие в фестивале украинской песни и танца, который проходил в это же самое время (sic!) на Балтийском побережье[31].

В свою очередь, противоположным и даже карикатурным примером деятельности в рамках государственной исторической политики может быть Франция, где создан мифический образ французского движения Сопротивления (Resistence) во время Второй мировой войны, которым руководили такие «партизаны», как Жан-Поль Сартр, Симон де Бовуар и другие завсегдатаи парижского Cafe de Flore. Особую главу в истории написания-создания подобного рода «новой» истории старых событий, составляет современная немецкая историческая политика, которая с недавнего времени множит все новые и новые сонмы, чтобы не сказать «шеренги», врагов Гитлера — правда, скрывавшихся во время войны, но также и не примирившихся с прошлым — таких, например, как писатель Гюнтер Грасс. Здесь очень важен 2002 г., т. е. год публикации его романа «Траектория краба» (в оригинале — “Im Krebsgang"), посвященного торпедированному советской подводной лодкой вспомогательному кораблю кригсмарине «Вильгельм Густлофф». Он шел из Гдыни, которая в романе именуется гитлеровским названием «Готенхафен» (sic!), и вез солдат и гражданских лиц. С момента публикации этой книги в Германии поднялась волна открытого ревизионизма в переписываемой заново немецкой Новейшей истории, в которой немцы ставят себя наравне со своими жертвами. Причем в публичных дискуссиях в круг своих жертв они никогда не включают поляков, даже наоборот, в своем отношении с поляками они сами видят себя в роли жертв. Обращает на себя внимание явно двусмысленная символика этого романа. Ведь с одной стороны, покровитель корабля Вильгельм Густлофф — это убитый еврейским студентом высший функционер НСДАП, которого Гитлер посмертно объявил национальным героем-мучеником. С другой стороны, это название корабля, связанное с другими столь же «невинными» жертвами, что и этот нацист — на этот раз жертвами «советской агрессии», которых, в свою очередь, героизирует в своем романе Грасс, полвека скрывавший от общественности свою службу в Ваффен СС. Тот же автор в более раннем романе «Жестяной барабан» (“Die Blechtrommel", 1959; экранизация — 1979), представил, согласно существовавшим стереотипам гитлеровской пропаганды, польских почтальонов, защитников здания польской почты в Гданьске (почти все они были казнены гитлеровцами), алкоголиками, которые, во время обороны почты от массированной атаки отрядов СА и СС, пили водку[32].