Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

Каждое утро поляки бежали к своим семьям и проверяли, кто еще живой. То же самое делала свекровь Теклы, Юзьвин Теодорка. Однажды утром она нашла дом Теклы открытым, на столе стояла открытая бутылочка со святой водой. В чулане следы крови на стенах и платок с головы Теклы лежал на полу. Следы крови свидетельствовали, что Теклу пытали.

Юзьвин Теодорка 2 месяца искала свою невестку Теклу и внука Генрика. Она нашла свою невестку мертвой, стоящей в воде. Юбка у нее на воде поднялась, как зонтик, а к руке у нее был привязан маленький сыночек Генрик. Ребенок лежал в воде, а Текла Юзьвин стояла, как будто хотела сказать: «Я здесь, мама!»

Юзьвин Теодорка потеряла невестку Теклу, внука Генрика и сына Бернарда Юзьвина, который погиб в батальонах, охраняя польское население. Вот так вот выродки из УПА убивали ни в чем не повинных поляков […].

Мы с родителями в июле 1945 года покинули подольскую землю и выехали в Польшу, на Возвращенные земли.

Станислав Пелиховский «Мне чудом удалось остаться в живых» (сообщение жителя деревни Гербутов в Станиславовском воеводстве) [481]

Я родился и жил в Гербутове, гмина Большовцы, Рогатинского повята, Станиславовского воеводства.

Гербутов — это большая деревня, в которой было 177 хозяйств и 1 120 жителей, из которых примерно 32 % составляли поляки. Гербу-тов располагался в живописной долине реки Нараивки, вдоль горных хребтов, поросших грабами и буками. Поляки жили по правой стороне, а украинцы по левой стороне реки. Через территорию, заселенную поляками, проходила железнодорожная ветка из Станиславова на север. Кроме того, здесь находились римско-католический костел, начальная школа, Народный Дом, почта, ремесленные мастерские, магазины и большое имение Корнеля Кшечуновича[482]. С украинской стороны была православная церковь, школа, римско-католическое и православное кладбища, магазины, ремесленные мастерские и т. п.

До начала немецко-польской войны в 1939 г. отношения поляков с русинами складывались хорошо. Не возникало никаких трений на национальной почве. После того как на восточных территориях установилась советская власть, жизнь стала тяжелой и полной беспокойства. Со временем началось сотрудничество украинцев с оккупантами. Начались доносы на польское население и высылки в Сибирь [.][483]. Опасаясь высылки в Сибирь, семья моя, как и другие семьи, вынуждена была скрываться в разных местах. Я помню многие ночи, проведенные в страхе перед высылкой в Сибирь. То, что нам приходилось прятаться в самых разных условиях, привело к появлению у меня многих болезней, в том числе воспаления суставов, которым я страдаю и сейчас.

В июне месяце 1941 г. на Восточное пограничье пришли немцы. После прихода немецкого оккупанта для поляков начался новый ад. Советская оккупация сменилась немецко-украинской. Советскую власть, преследовавшую поляков, весьма успешно заменили украинцы. Мы ни часа, ни минуты, не были уверены в том, что выживем. Мы боялись немцев, боялись созданной ими украинской полиции, боялись банд УПА. Молодежь из деревни угоняли на работы в Германию, в первую очередь вывозили поляков […][484].

С 1943 г. отношения с украинцами обострились. До нашей деревни стали доходить беспокойные известия об убийствах и грабежах, чинимых бандеровцами над полякам. Пан Францишек Окенко, отец моего приятеля, в ноябре 1943 г. поехал на мельницу в Шумлянах[485]и на дороге был убит бандеровцами. Также приходили многочисленные известия о нападениях на польское население, проживавшее в таких деревнях как: Слободка[486], Кукольники[487], Подшумлянцы[488], Быбло[489], Дитятин[490] и др. […].

Жители герутова, в связи с многочисленными нападениями банд УПА, организовали группы численностью в несколько человек — отряды самообороны. В них состояли пожилые жители и молодежь разного возраста. С целью охраны жителей от нападения начали организовывать караулы и патрули. Выполнить эту задачу самообороне было трудно из-за отсутствия огнестрельного оружия […]. В тоже время, бандеровцы огнестрельным оружием располагали.

Мне тогда было 13 лет. Вместе с приятелем Эугениушем Петровским и другими ребятами мы в это время были связными между соседними с Гербутовым деревнями. Нашим заданием было потихоньку подслушивать разговоры украинцев, враждебно настроенных к польскому населению. Так мы добывали информацию о готовившихся нападениях. Эти сведения передавали старшим из отряда самообороны. После этого жителям отдавались соответствующие рекомендации, которые касались того, как укрывать женщин и маленьких детей в заранее подготовленных схронах и подвалах.

Бандеровский террор все шире разрастался в нашей округе. В нашей деревне украинцы избегали встреч с поляками, делая вид, что ничего не происходит, хотя в соседних деревнях и поселениях все больше убивали поляков.