Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

Существует связь между тем, как народ относится к собственной политической безопасности, и способностью конвертировать свои воспоминания в тот вид памяти, который описывает в своей книге Винтерс, либо тот вид памяти, который был признан участниками конференции Немецкого исторического института и способен безотлагательно стать частью самовосприятия каждого из нас. Каждый народ достигает определенного уровня стабильности и с уважением признается соседними нациями как творец и хозяин собственной истории (вносящий вклад в формирование возможных способов восприятия истории соседями). Он может вспоминать прошлое вместе со своими былыми оппонентами без горечи в отношении давних обид и потерь. Достижение данного состояния требует, чтобы история и автовосприятие этого народа были в определенной мере разделены соседними народами, в особенности теми народами, которые некогда жестоко с ним обходились. Если народ не достиг подобного состояния безопасности и стабильности, попытки поучать его и говорить о более высококультурном поведении его соседей равняются интеллектуальному насилию и культурному империализму.

Нужно отдать должное Немецкому историческому институту. Другая немецкая докладчица, выступавшая на конференции, Гезине Шван, выдвинула подобные постулаты:

«Исследования показывают, что поляки проявляют не только больше уважения, но также гораздо больше симпатии к немцам, нежели немцы к полякам. Отношение немцев изменяется очень медленно. Однако заслуживает внимания факт, что поляки, которые были жертвами немецкой политики не только во времена правления национал-социалистов, но и ранее, гораздо более свободны и более миролюбиво настроены к немцам, нежели наоборот. Это понятно с психологической точки зрения, поскольку те, которые совершили что-то плохое, часто проявляют подсознательную тенденцию думать, что жертвы также должны были принимать в этом участие. Этот психологический механизм создает “антисемитизм враждебности” (anti-semitism of resentment). Поскольку мы не хотим признавать нашей роли в качестве преступников, то чтобы облегчить наши эмоции, говорим: “сами жертвы также принимают в этом участие”. И до определенной степени это также относится к Польше. Я бы сказала, особенно в последние годы. Публичные дискуссии в Германии о нацистском прошлом и Второй Мировой войне изначально касались евреев, а после — изгнанных. Однако не так уж часто — того, что причинили Польше. Я думаю, что это дефицит, который необходимо восполнить, чтобы показать современной Германии то, что на самом деле произошло в Польше»[544].

Однако замечания Шван были проигнорированы.