Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

Отметим, что В. Шайкан полностью следует положениям историков-ревизионистов С. Кульчицкого, В. Сергийчука и др. Подобные интерпретации давно уже укоренились в украинской историографии. Например, историк Иван Дерейко в своей диссертации утверждает, что, не являясь принципиальными сторонниками национал — социализма, украинские полицейские коллаборационисты «так и не стали надежным способом проведения оккупационной политики и опорой нацизма ни в Украине, ни за ее пределами»[716]. Следует отметить, что подобные утверждения имеют много общего с утверждениями эмигрантских националистических авторов. Например, Лев Шанковский писал, что «украинская милиция» (полиция) не принимала никакого участия в гитлеровских преступлениях, а если подобные случаи и были, то их, дескать, совершали набранные немцами уголовники и «москали»[717].

Между тем многочисленный документальный материал неопровержимо доказывает, что в период Второй мировой войны украинский полицейский коллаборационизм служил репрессивнокарательным орудием нацизма, и украинские полицаи сыграли весьма значительную роль в уничтожении мирного населения на оккупированной территории Советского Союза, Польши и в концлагерях. Однако националистические историки сознательно игнорируют эти факты, прибегая, таким образом, к созданию неполной, сфальсифицированной картины деятельности украинских коллаборационистов. Например, эмигрантский автор Владимир Косик опубликовал выдержки из многочисленных немецких архивных документов, стремясь показать, как гитлеровцы репрессировали активистов ОУН в 1941 г. — в основном это сообщения гестапо и айнзатцгрупп о событиях на оккупированной территории СССР[718]. Однако, если сопоставить выдержки из документов В. Косика с данными из тех же самых сообщений айнзатцгрупп, которые опубликовали израильские историки Холокоста Ицхак Арад, Шмуэль Краковский и Шмуэль Спектор, то обнаруживается, что В. Косик опустил множество фактов участия созданной бандеровцами «украинской милиции» (полиции) в расправах над мирным населением в первые дни, недели и месяцы оккупации Западной Украины[719]. Иначе как можно объяснить, что В. Косик наряду с израильскими историками приводит одни и те же сообщения айнзатцгрупп, но в обрезанном варианте В. Косика о массовых преступлениях «украинской полиции» не говорится ни слова? Впрочем, к подобным манипуляциям (вернее, фальсификациям) с фактами и документами прибегают и представители историографии «украиноцентризма».

Достаточно привести пример с интерпретацией печально известной Львовской резни 1941 г., когда возглавляемый Романом Шу-хевичем батальон «Нахтигаль» и созданная ОУН Бандеры «украинская милиция» развязали кровавый террор против нескольких тысяч польского и еврейского населения Львова. Об этом будет сказано ниже, в данном случае лишь отметим, что в изложении B. Косика, а также в «Профессиональном выводе» под редакцией C. Кульчицкого преступления «Нахтигаля» отрицаются под двумя основными предлогами: 1) якобы на заседаниях Нюрнбергского процесса 15 февраля и 30 августа 1946 г. при разборе данного дела «Нахтигаль» не был упомянут; 2) после возникновения в 1959 г. политического скандала вокруг министра ФРГ Теодора Оберлен-дера, бывшего немецкого командира «Нахтигаля», западногерманский суд вынес оправдательный вердикт по этому делу, что было подтверждено прокуратурой Гамбурга в 1966 г.[720] Однако при обращении к первоначальным источникам оказывается, что интерпретации В. Косика и «рабочей группы» С. Кульчицкого являются недобросовестными.

Так, из стенограммы заседания Нюрнбергского трибунала от 15 февраля 1946 г. следует, что советский обвинитель Смирнов представил общие данные о Львовской резне, обвиняя нацистские структуры, а не украинских коллаборационистов[721]. Такую же общую картину Львовской резни на заседании Нюрнбергского трибунала от 30 августа 1946 г. представил советский обвинитель Руденко, но в его выступлении был один примечательный штрих:

«Перед тем как немецкие войска оккупировали Львов, подразделения гестапо имело в своем распоряжении списки ведущих представителей львовской интеллигенции, которые подлежали уничтожению»[722].

Между тем известно, что еще в декабре 1940 г. был принят «единый генеральный план повстанческого штаба ОУН», в котором среди прочего говорилось: