Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

Что касается первого вопроса, то поразительные масштабы этого геноцида, и прежде всего необычайная жестокость массовых убийств, сделали его предметом размышлений как историков, юристов и политологов, так и лиц, занимающихся философией и литературой. На самом деле, невозможно исчерпать смысловую многомерность этого явления в рамках одной только научной дисциплины. В данной работе специалисты в разных областях науки пытаются найти ответ на первый, самый основной, и вместе с тем наиболее философский из всех вопросов: почему? Почему случился этот геноцид? Почему он отличался столь поразительной жестокостью? Почему, наконец, совершившие все эти злодеяния, в большинстве своем избежали какого бы то ни было наказания, а многие из них после Второй мировой войны получили материальную помощь и политическую поддержку западных держав?

Издано уже множество монографий и коллективных трудов, посвященных геноциду польского населения Юго-восточного пог-раничья в годы Второй мировой войны. Однако практически ни в одной из этих работ не приводилось размышлений, способных противопоставить сделанные на основании фактографии выводы постмодернистским теориям, подвергающим сомнению такие базовые научные категории, как правда, объективность, познаваемость действительности, и даже понятие научного метода. В данной работе особое внимание уделяется классическому пониманию категории правды, с целью обосновать ее основные положения, а также указать на угрозу, вытекающую из релятивизации и отрицания этого понятия.

Понятию правды и ее философских и политических обоснований посвящена вводная часть этой книги. Отрицание или радикальная релятивизация правды, которую провозглашают нигилисты, пророки конца философии и конца гуманитарных наук (включая исторические), такие, как Ричард Рорти и Жак Деррида, опирается на предпосылки картезианского волюнтаризма и репрезентациониз-ма, а также ницшеанского нигилизма и марксистского историцзма. В каждом из этих примеров целенаправленно отбрасываются положения греческой философской мысли, постулирующие контемпля-тивное, лишенное субъективного интереса познание истины ради нее самой, познаваемость действительности, примат разума над волей (интеллектуализм), а также и разума над силой[14].

Вместе со сменой цели науки с объективного познания на практическое использование и господство (scire propter uti), истина, как отнесенная к области познания событий историческая правда, очень часто, как в период Новой истории, так и в современности, подвергалась идеологизации, а тем самым деформации и инструментализации. Любой из тоталитарных проектов: социализм, нацизм и коммунизм[15] радикально инструментализировал категорию исторической правды, превращая ее в пропагандистское и политическое оружие. От этого искушения не свободен также и современный демо-либерализм. Во введении я представил основные философские и идеологические предпосылки течения постмодернизма, который ставит под сомнение познавательную и нормативную силу категории истины. Кроме того, я указал основные постулаты классической концепции истины вместе с предложением укоренить ее в исторических науках через аппликацию главных тезисов классической философии и риторики, феноменологии и методов аналитической философии.

Первая часть книги касается понятия Кресов, земель Юго-восточного пограничья, их истории, необычайно разнородной культуры и их жестокого уничтожения. Оригинальный, и даже идиоматический, характер почти восьмивековой культуры польского Юго-восточного пограничья, представлен в книге родившимся на этих территориях писателем Станиславом Сроковским, который часто отражает в своих книгах реалии Кресов, восстановленные по памяти.

Польского читателя может возмутить сравнение банд ОУН-УПА с участниками Варшавского восстания 1944 г., которое этот автор предпринял в своем тексте. С таким пониманием издатели этой работы не могут согласиться, но все же мы решили поместить этот текст в книге, которая посвящена вопросам политической обусловленности исторической правды, чтобы читатель смог сориентироваться, каким образом история Польши представляется на Западе.