Неизвестный Кожедуб

Наградные пятьдесят рублей я отослал отцу — знал, как это его порадует.

Занимаемся много. В классах решаем задачи, изучаем различные системы машин, сложную современную авиационную технику. Подробно знакомимся с материальной частью истребителя «И-16». Занятия в аэроклубе, оказывается, были всего лишь «приготовительным классом». Вот она, настоящая сложная боевая авиационная техника!

Так же как в аэроклубе, мы, не закончив еще теоретических дисциплин, должны познакомиться с нашими будущими инструкторами. К нашему отделению прикреплен лейтенант Тачкин. Мы уже, как водится, получили о нем некоторые сведения от ребят, летавших с ним в прошлом году. Они его хвалили. Говорили, что лейтенант — отличный инструктор.

Каждый день мы ждали встречи с инструктором. И вот по распорядку дня — первый методический час с инструкторами. Курсанты собрались по отделениям в казарме. Вошла группа военных. Это были инструкторы. Мы встали по команде. Очень молодой коренастый лейтенант не спеша, чуть вразвалку, направился к моему отделению, и пока мы стояли навытяжку, он оглядел нас, а мы его. Конечно, это Тачкин!

Я доложил:

— Товарищ лейтенант! Четвертая летная группа собралась на методический час.

Лейтенант разрешил нам сесть, расспросил, как учились в аэроклубе, задал ряд вопросов по курсу учебно-летной подготовки, коротко, по-военному, дал нам несколько наставлений. Мне он очень понравился, хотя показалось, что наш инструктор несколько медлителен. Правда, это не вязалось с его энергичным, выразительным лицом и вообще с обликом летчика-истребителя.

С нетерпением мы ждали начала занятий на аэродроме.

В жизни летчика инструктор занимает особое место. От него во многом зависит летное будущее неопытного, горячего юнца. Приемы инструктора, его поведение в воздухе и на земле невольно перенимаются. Инструктор делает так-то, инструктор учит так-то — этим долго еще живешь в воздухе, пока не выработаешь свой «почерк». На земле во всем подражаешь инструктору, вплоть до манеры двигаться, говорить, заправлять гимнастерку.

…Зима кончается. У нас в училище идут напряженные занятия. Мы совсем освоились с военным укладом, вошли в размеренный ритм новой для нас жизни. Командование и инструкторы сумели воспитать в нас любовь к училищу, к нашей профессии, чувство воинской чести, сознательной воинской дисциплины, высокое чувство долга перед Отчизной. По-прежнему много занимаюсь спортом, а по вечерам, когда бываю свободен, читаю или иду в уютную Ленинскую комнату — там мы горячо обсуждаем текущие события, следим за ходом военных действий на Западе, за боями в Финляндии.

…Собравшись в круг, сидят курсанты — представители различных республик, областей, краев. Кто-нибудь читает вслух газету, и мы узнаем о новых победах советских людей, борющихся за досрочное выполнение сталинской пятилетки. Каждый из нас радуется, услышав об успехах земляков. И все мы испытываем большое, сильное чувство гордости за родную Советскую страну, живущую кипучей созидательной жизнью.

В эти зимние дни 1940 года всем нам хотелось бы очутиться на аэродромах Карельского перешейка, откуда поднимаются в воздух краснозвездные ястребки. Празднично, радостно было у нас в училище, когда 12 марта 1940 года белофинны запросили мира и военные действия были прекращены!

А между тем на Западе разгоралась война. Мы внимательно следили за картой военных действий. Немцы все чаще и чаще совершали налеты на Лондон. Фашистская Германия захватила пол-Европы…

5. Строгие машины

Когда стаял снег, на аэродроме подсохло и все испытания по теории были сданы, мы после утренней зарядки, веселые, довольные, чуть волнуясь, впервые вышли, на летную практику. У ангара стояли «УТ-2». Самолеты уже были распределены.

К нам подошел инструктор и сказал, как всегда, коротко и внушительно:

— Предупреждаю: «УТ-2» — более строгая машина, чем «По-2». Поэтому, готовясь на земле к полетам, будьте еще внимательнее и дисциплинированнее.

Через несколько дней мы приступили к ознакомительным полетам в зону. «УТ-2» в воздухе гораздо послушнее, чем «По-2», и требует более точных и строгих движений. Тачкин любил слово «расторопный» и часто говорил нам: «Расторопнее будьте, расторопнее!» В воздухе он преображался. Движения становились быстрыми, но плавными и точными. Мне вначале казалось, что «УТ-2» трудно освоить и очень долго придется тренироваться. Мы давно не летали, к тому же на «УТ-2» сперва чувствовали себя как-то непривычно: над головой уже не крылья, как на «По-2», а бездонное небо. И всего тебя охватывает чувство пространства, бескрайных далей. Но прошло немного времени, и Тачкин сказал мне, как когда-то Кальков:

— Полетите самостоятельно.

Я был удивлен: не ожидал, что так быстро получу разрешение на самостоятельный полет. Влез в кабину, немного волнуясь. Сначала слегка уклонился от направления, но постепенно движения становились увереннее. Полет провел по всем правилам, как учил инструктор.

Когда я вылез из кабины, инструктор сказал:

— Летали хорошо, но все же вначале допустили ошибку. Учтите это.