Неизвестный Кропоткин

Если я могу в чем бы то ни было быть полезным Музею - требуйте от меня работы, как от товарища. Всегда рад буду выполнить - увы, прибавляя «постольку, поскольку смогут устаревший за эти годы силы»…

Задания ваши очень обширны. Но, несомненно, мало-помалу определяется несколько направлений, в которых преимущественно будет идти работа. А в одном направлении - пробудить желание исследования, дух бродяжничества с научной целью, любовь к Ansichten der Natur1 и смелость необходимых обобщений, вместе с их научно-индуктивной обоснованностью - в этом направлении Музей, несомненно, будет двигателем.

1Наблюдения природы (нем.).

С Вашей работой в «России» я, к стыду своему, или вернее, вследствие разобщенности с Россией, познакомился, только прочтя первый ее том, а один из последующих томов увидел только недавно и почувствовал я сразу большую к ней симпатию. Прекрасная работа. Продолжаете ли Вы ее? Закончили ли Вы ее? Удалось ли Вам выполнить совет Фарадея: «travailler, terminer, publier»?…2 А в картах, нельзя ли найти способы гравировать их горы и реки интернационально, а надписи отдельно?

2«Разработать, завершить, издать» (франц.).

Надеюсь, что скоро встретимся как-нибудь в Москве? Мне очень приятно было бы познакомиться лично с вами и вашим братом. Надеюсь, что это удастся еще до начала зимы, когда переезд Москва - Дмитров становится очень неприятен.

Примите уверения в искреннем уважении,

П. Кропоткин

Так что же делать? (1920)

23 ноября [1920] Бурный разговор с Софьей и Сашей. Все те же вечные упреки - зачем не выступаю с определенной программой - чего? Действия? - нет: «взгляда, общего взгляда на современные события!»

Вот мой взгляд.

Пережитая нами революция есть итог не усилий отдельных личностей, а явление стихийное - не зависящее от человеческой воли, а такое же природное явление, как тайфун, набегающий на берега Восточной Азии.

Тысячи причин, при которых работа отдельного человека и даже партии, являющейся одной из крупинок, одним из маленьких местных вихрей, содействовала, чтобы сложилось великое стихийное явление, - великая, либо разрушающая, либо обновляющая катастрофа.

Все мы - и я в том числе - подготовили этот стихийный переворот. Но его же подготовили и все предшествовавшие революции: 1793, 1848, 1871 гг., все писания якобинцев, социалистов, политиканов… все успехи науки, промышленности, искусства и т. д. - словом, миллионы стихийных причин, как миллионы движений частиц воздуха или воды производят налетевшую бурю, которая топит сотни кораблей или разрушает 1000 домов, - как сотрясение почвы в землетрясении, вызванном тысячами мелких сотрясений и подготовительных движений частиц.

Люди, вообще не представляющие себе явления конкретно, вечно мыслящие больше словами, чем продуманными образами, не имеют никакого представления о том, что такое революция, какие миллионы причин работали, чтобы дать ей теперешний характер, а поэтому они склонны придать непомерное значение в ходе революции своей личности и положению, которое они или их друзья и единомышленники займут в этом громадном перевороте…

Они не понимают, что если началось такое великое явление природы, как землетрясение или, вернее, - налетевший тайфун, то оказать какое бы то ни было влияние на ход событий отдельные люди бессильны. Партия еще может кое-что сделать - гораздо меньше, чем это думают, но все-таки, хотя на поверхности набегающих волн ее влияние еще может быть чуть-чуть заметно. Но отдельные волны, не составляющие довольно многочисленной партии, безусловно, бессильны; их силы, безусловно, равны нулю…

Если к этому сводятся такие силы, то тебе остается одно: переживать тайфун.

И в этом положении стою я, анархист. Но в очень похожем на это положение стоят сейчас в России даже более крупные партии. Скажу больше. В таком положении стоит и правящая сейчас партия. Она уже не правит, а ее несет течение, которое она помогла создать, но которое теперь уже в 1000 раз сильнее ее.

Вот была плотина, державшая массу воды. Мы все подтачивали ее. И я внес в это свою долю.

Одни мечтали направить воду по тесному каналу на свою мельницу, другие мечтали проложить при помощи прорыва воды новые пути запруженной реке. Теперь она несется ни на мельницу - она снесла уже мельницу, ни по предназначенному руслу, - почему произошел прорыв, не в силу наших усилий, а в силу множества гораздо более крупных причин, сделавших возможным прорыв плотины.

И вот спрашивается: что же делать? Запруживать плотину - нелепо. Поздно!

Пролагать прорвавшейся воде новые пути - невозможно! Мы готовили ей путь, который считали наилучшим. Но он оказался еще недостаточно глубок, недостаточно подготовлен, когда случился прорыв, и вода не пошла по нему. Она рвется и ломает по другому пути.

Что же делать?