Неизвестный Мао

В феврале 1959 года Россия подписала соглашение о поставке в Китай средств для производства ядерных подводных лодок. Этот договор ознаменовал пик сотрудничества Кремля с Китаем в сфере передачи технологий. Но даже во время заключения договора Хрущев не отбрасывал мысль об опасности обеспечения Мао такой огромной военной силой.

Один инцидент особенно заставил Хрущева снова хорошенько все обдумать. В сентябре 1958 года американская ракета «воздух — воздух» «Сайдвиндер» сорвалась с тайваньского самолета и упала на территорию Китая, не взорвавшись. Требования Хрущева позволить русским исследовать неожиданно свалившийся с неба современнейший образец военной техники остались без ответа, а позднее китайцы объяснили свой отказ тем, что не смогли найти ракету. Сын Хрущева Сергей, ведущий специалист в этой области, вспоминал:

«Впервые отец почувствовал глубокие трещины, появившиеся в нашей «братской» дружбе. Впервые он усомнился, стоит ли передавать Китаю новейшие военные технологии и учить китайцев строить ракеты и ядерные боеголовки.

…В феврале [1959 года] он решил в первый раз оказать давление, для начала… он отложил передачу инструкции для Р-12 [ракеты]. Это помогло. Ракета [«Сайдвиндер»] немедленно нашлась».

Китайцы разобрали ракету, но главная наводящая система пропала. Хрущев-старший писал в своих мемуарах: «Это было оскорбительно. Любой на нашем месте испытал бы чувство обиды. У нас не было секретов от Китая. Мы давали им все… А они, получив трофей, не захотели с нами поделиться». Хрущев пришел к выводу, что Мао просто использовал Советский Союз в собственных целях и не заботился об интересах коммунистического лагеря в целом. Он почувствовал, что Мао обуреваем страстным желанием править всем миром. Хрущев приказал не спешить с передачей ядерных ноу-хау и 20 июня 1959 года прекратил помощь в создании китайской атомной бомбы.

Этот удар не стал для китайцев фатальным, поскольку у Китая уже были базисные знания и ключевое оборудование для производства атомной бомбы. И все же Мао понимал, что с этого момента вряд ли ему еще что-то удастся получить от Хрущева.

В сентябре Хрущев отправился в Америку — это был первый визит советского лидера. Он верил в реальную возможность мирного сосуществования с Западом. Затем он отправился в Пекин на празднование десятой годовщины правления Мао. Хрущев убеждал китайского лидера проявлять терпимость по отношению к Западу, избегать каких-либо нежелательных столкновений, способных вернуть мир в колею холодной войны, как сформулировал это главный советский идеолог.

В сближении Хрущева с Западом Мао разглядел историческую возможность самому выдвинуться в мировые лидеры всех, кто считает, что мирное сосуществование поддерживает — или замораживает — статус-кво. Время, казалось, было выбрано очень удачно, поскольку процесс деколонизации шел полным ходом. В Африке зародились многочисленные антиколониальные движения, принимавшие форму партизанской войны. Мао был сторонником партизанской войны и считал, что разбирается в ней гораздо лучше Хрущева. Коммунистические партии также казались легкими целями, поскольку практически не надеялись прийти к власти каким-либо путем, кроме насильственного. Мао предусматривал ситуацию, когда «коммунистические партии всего мира перестанут верить в Россию и поверят в нас». Он видел, что есть шанс установить свой собственный «центр мировой революции».

Иметь свой собственный лагерь и не играть роли второго плана на фоне Хрущева было давнишней мечтой Мао. Когда Хрущев начал перекрывать поток военной техники, Мао стал меньше бояться разгневать партнера, но и раскола не желал, ведь Россия пока что оставалась передовой державой в области военных технологий. Только в 1960 году Россия передала Китаю не менее 1010 чертежей — больше, чем в 1958 году. Поэтому Мао сформулировал принцип «пока не осуждать» русских и искал способ выудить у них информацию как можно быстрее. «Через восемь лет Китай станет могущественной державой, — сделал он заявление в высших эшелонах власти, — а Хрущев полностью дискредитирует себя как руководитель».

Как говорил Мао своему близкому окружению в начале 1960 года, сейчас необходимо «пропагандировать мысли Мао Цзэдуна» во всем мире. На первом этапе эта пропаганда не должна быть слишком агрессивной, чтобы, по его словам, не казалось, будто «мы пытаемся экспортировать наше благоуханное нутро» (с коим Мао сравнивал свои «мысли»). В результате эта пропагандистская кампания привнесла в мир маоизм.

* * *