Неизвестный Нестор Махно

«Возвратившись в свое село, я организовал революционную группу „Союз бедных хлеборобов“ и начал гектографировать прокламации. Как противодействие нам, становой пристав Караченцев организовал в селе „Общество истинно русских людей“ имени архангела Гавриила. Активистами у „истинно русских“ были местные помещики, кулаки. На свои собрания они призывали по одиночке крестьян и допытывались, кто это распространяет прокламации? Собралась группа, и мы решили, что если не разогнать „архангелов“, нас скоро раскроют. Решили поджечь всех помещиков, состоявших в „Обществе истинно русских людей“ и самых активных у них кулаков. Мы распространили ультиматум, что-то наподобие: „объявляем вам — распускайте свое черносотенное общество, будем поджигать всех его членов и даже уничтожать“. Они, конечно, не обратили на это внимания и стали еще энергичнее доискиваться нас. Вскоре запылали помещичьи усадьбы».

Согласно полицейским документам за 1908 год, активистами Союза бедных хлеборобов были: Вольдемар Антони, Наум Альтгаузен, Егор Бондаренко, Григорий Борисов, Иван Грищенко, Лейба Горелик, Сергей Заблодский, Назар Зуйченко, Клим Кириченко, Константин Кись, Никан Колисник, Мария Мартынова, Нестор Махно, Петр и Филипп Онищенко, Ефим Орлов, Альзик Ольхов, Марфа Пивнева, Сафон Продан, Прокоп и Александр Семенюта, Гордей Устимов, Исаак Фриц, Шмерке Хшива, Филипп Чернявский, Прокоп Шаровский, Иван Шевченко, Иван Шепель. Старшему — Никану Колиснику, было 29, младшему — Науму Альтгаузену, — 18.

Всего же Союз бедных хлеборобов насчитывал до 50 активных членов [«груповиков»] и около 200 сочувствующих [«массовиков»] в основном из числа крестьянской молодежи. Основными направлениями деятельности Союза стали: просветительская работа, проведение революционной пропаганды, мероприятия, направленные на ликвидацию в округе черносотенных организаций, поджоги помещичьих имений, проведения экспроприаций и террористических актов. Члены гуляйпольского Союза имели связи не только с анархистскими группами в Екатеринославе, но также в Москве, Женеве, Париже.

Сохранилось в архивах и описание Антони, сделанное в полиции [редкие архивные документы той поры отыскали гуляйпольские краеведы Иван Кушниренко и Владимир Жилинский]: «Выше среднего роста, худой, светлорусые, длинные волосы, голова выпуклая, нос тонкий, худощавый. Редкая рыжеватая бородка, старое рыжие пальто, конусообразная шапка из черного барана, светло рыжие усы, очень похож на немца».

Несмотря на репрессии — а после вооруженных нападений на местных богатеев [экспроприацией или эксов, как называли такие нападения сами «бедные хлеборобы» Заратустры-Антони] на робин гудов из Гуляйполя была властями объявлена настоящая охота. Часть из них угодила в тюрьмы, другая часть — на виселицы. А те, кто сумел пережить репрессии царского режима, стал в будущем основой махновского движения, его боевой силой, от которой запылали уже не только помещичьи усадьбы, как при Антони. Огнем крестьянской революции под руководством батьки Махно запылал Юг Украины, а скромное Гуляйполе превратилось в столицу народной вольницы.

«Военный суд осудил меня к смертной казни»

Рассказ о последних месяцах пребывания Вольдемара Антони на родине читается буквально как боевик:

«5 мая 1909 года, занимаясь развозкой оружия и литературы, я с Александром Семенютой [одним из основателей Союза бедных хлеборобов, — авт.] были арестованы урядником. Сразив его маузеровскими выстрелами, мы пытались скрыться в пшеницах. Нас окружили сотни крестьян, стреляли, улюлюкая. Мы повернули в село. Переполненные народом брички окружили нас. Тогда я начал с силой бросать вверх пачки брошур и прокламаций. Озадаченные крестьяне стали расхватывать литературу. На нас катила бричка с сельской властью. Один был с оружием. Мы остановили коней, захватили бричку и к вечеру под Бердянском, в поле, налетевшим на нас двум верховым ингушам, скомандовавшим нам, нацелив на нас наганы — „Сдавайся!“ — оказали сопротивление, убив коня и ранив одного из них. Потом захватили коней помещичьих разъездчиков и скрылись»;

«на другой день мы уже были в Черновцах, а еще через день в Швейцарии»;

«в Париже я состоял членом русской группы „Буревестник“ — анархо-синдикалистского направления»;

«я заявил товарищам, что у гуляйпольцев было постановление: за истязания и избиения, кто останется на свободе, должен мстить смертью полиции, поэтому я решил возвращаться в Россию. За мной Семенюта сказал: я тоже еду. Нам дали по 300 рублей и мы уехали. В Вене нам не было попутного поезда… После чего нас довезли поездом до немецкой границы и отпустили в Баварии. Мы возвратились в Париж. Через некоторое время мы снова поехали через Вену и благополучно добрались до Черновцов и до границы»;

«после неудачи в Юзово [Антони не сумел застрелить полицая-истязателя — браунинг дал осечку, — авт.] я впал в апатию, почувствовал себя с совершенно больными нервами. Я решил уехать в Южную Америку на полгода. 10 октября 1909 года я был в Буэнос-Айрэсе»;