Неизвестный Нестор Махно

«нужно еще сказать, что в 1910 году екатеринославский военный суд по делу 110 анархистов-коммунистов заочно осудил меня к смертной казни».

В Южную Америку, к слову, Антони прибыл с документами, выписанными на имя Григория Андреевича Ляпунова.

«За Южной Америкой не скучаю»

«Проработав чернорабочим за очень мизерную плату, — дополняет историю свой жизни Вольдемар Генрихович описанием южно-американских будней, — я уехал в Рио-де-Жанейро. Иммигрантский дом отправил меня совершенно бесплатно в более прохладный южный штат Парана на строительство железной дороги. Плата ничтожная, харчи: сухое, соленое мясо. С него варили суп с черной фасолью, такой соленый, что соль кристаллами выступала на губах, на плечах и на лопатках. Мы же кирками долбили землю, нагружали тачки и возили, куда указывал частный подрядчик. Комары ковром крыли лицо и руки. Хоть я был и не курящий, но пришлось курить трубку с крепким бразильским черным табаком. Его нарезали ножами. Пыхтеть трубкой надо было с утра до ночи. Деньги получишь за свой труд, когда контрактист сдаст компании свой участок дороги. Рассмотрев положение, я ушел в более населенные места. Работал на лесопильне, таская целыми днями бревна и доски. Ушел дальше — снова земляные работы, опять насыпи для ж. дороги, без перспективы заработать больше, чем на сухое соленое мясо с черной фасолью и крепкое черное кофе. Идя из глуши на восток, я очутился в штате Санта-Катарина на стройке очень большой Северо-Американской лесопильни. Здесь работал и портовым рабочим, строителем ж. дороги, тачкой, киркой и лопатой, таскал шпалы, рельсы, орудовал молотом, забивая костыли, стал кочегаром, потом машинистом на паровом подъемном кране».

И вот, наконец, заключительная запись, сделанная рукой вернувшегося из эмиграции анархиста:

«В советском посольстве в Монтевидео меня хорошо знали, как надежного патриота [одно время он ведь даже состоял в членах Уругвайской компартии, — авт.]. В 1962 году советское посольство разрешило мне с тремя сыновьями, невесткой и двумя внучатами ехать домой — в Советский Союз на китобойном судне «Слава». Пятого июня «Слава» достигла порта города Одессы. Шестого июня 1962 года в глубоком волнении я ступил на родную землю. На землю первого в мире социалистического государства.

За Южной Америкой, за ее капиталистической безработицей не скучаю.

Вольдемар Генрихович Антони, 6 сентября 1974 года».

Кстати, в Никополь он попал не сразу: прямо из Одессы семью гуляйпольского южноамериканца отправили… в Казахстан — в хлопководческий колхоз, в котором работали… вчерашние «враги народа». Только благодаря ходатайству его сестры Юзефины Генриховны — коммунистки ленинского призыва и вдовы красного полкового комиссара, Вольдемару Генриховичу разрешили переехать к ней.

Перебравшись в Никополь, идейный вдохновитель Союза бедных хлеборобов и учитель батьки Махно стал добиваться хотя бы мизерной пенсии — рублей в 20—30, о чем сообщал в Гуляйполе отыскавшим его землякам. Причем обратный адрес старый конспиратор нередко указывал не свой, а вымышленный. На всякий случай.

2 июня 1967 года исполком Запорожского областного совета депутатов трудящихся принял следующее постановление:

«Назначить персональную пенсию местного значения Антони Вольдемару Генриховичу, 1886 года рождения, активному участнику революционного движения в России 1905—1907 годов, за что преследовался царской охранкой. С 1907 по 1962 г. находился за границей и являлся членом Славянского движения Советского союза за рубежом, с 1 мая 1967 года, в размере 40 руб. в месяц, пожизненно».

Ни в Никополе, ни в Запорожье, похоже, так и не поняли, что первопричиной широкомасштабного махновского движения, с которым некогда не могли управиться ни лидеры белого движения, ни большевистские вожди, был именно он, «очень похожий на немца» гуляйпольский Зарастустра.

Мало того, что не поняли, но даже, оценив его революционные заслуги, кроме пенсии, пожаловали ему и квартиру в центре города — на проспекте Ленина [сейчас это проспект Трубников].

Последнее письмо из Никополя в Гуляйполе — внучатому племяннику батьки Махно Виктору Яланскому [датировано 22 мая 1974 года], пришло не от Вольдемара Генриховича. Подписал послание его сын. Вот о чем шла в нем речь: «С глубоким прискорбием сообщаю, что отец наш, Вольдемар Генрихович скончался 15 мая. Скромно, но достойно похоронили его 17 мая в 13 ч. 15 м. Случилось это после довольно долгой болезни. Как Вы помните, когда были у нас, он уже болел. С тех пор не поправился, т.е. поправка была временной».

Как искали могилу Антони