Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Блатные явились все, как на подбор, в лаковых штиблетах, при часах на серебряных цепочках, в шляпах канотье и с белыми хризантемами в петлицах. Владельцы питейных заведений доставили на пароход корзины с напитками и всевозможной едой.

А фотографии необычных проводов еще долгие годы хранились в одесской полиции и затем — в губугрозыске.

Вначале Ворон, Бристоль и Чумелый добрались до Стамбула, а там пересели на пароход, идущий в Нью-Йорк.

Первые дни за океаном

И на родной земле в этой троице верховодил Ворон. Знание английского языка еще больше возвысило его в Нью-Йорке.

Денег у приятелей на первое время было достаточно, чтобы пожить с шиком.

Правда, Бристоль и Чумелый хотели подыскать жилье поскромнее, но Ворон заявил им сразу:

— Мы не для того пересекли два моря и один океан. Нью-Йорк не Молдаванка — в халабуде жить не собираюсь.

Он нанял такси и уверенно, будто много лет прожил в Нью-Йорке, приказал ехать в Мидтаун. Возле небоскреба на пересечении Бродвея и Пятой авеню Ворон велел водителю остановиться.

Друзья вышли из автомобиля.

— Это знаменитый Флетайрон, — пояснил он Бристолю и Чумелому. — Чувствуете, какая сила, какое величие?.. Здесь неподалеку мы и обоснуемся. И каждое утро вы будете пялить глаза на Флетайрон, чтобы помнить: это уже не Одесса. И мыслить здесь надо по-другому.

Подавленные величием небоскреба, Чумелый и Бристоль молча кивнули в ответ.

О первых днях нашей троицы в Нью-Йорке известно мало. Тогда они еще не попадали в полицейские хроники. Хотя друзья-одесситы не сидели сложа руки.

Ворон начал с того, что рассортировал рекомендательные письма. Он быстро смекнул, кто будет им нужным в Нью-Йорке. Послания к землякам, не заслуживающим внимания, полетели в мусор.

Потом у троицы пошла череда визитов к бывшим одесситам, которые могли им быть чем-то полезными. Новые знакомства, благодаря хватке Ворона, завязывались быстро. Но привезенные деньги стремительно уплывали, а серьезных дел все не было.

Бристоль и Чумелый стали подбивать приятеля:

— А не пора ли вспомнить былые дни и авторитетно заявить о себе Америке?

Ворон категорически отверг их предложение:

— Ша, пацаны! Работаем по-новому! Нью-Йорк — город высокий и мыслить здесь надо высоко!

«Тьма — и больше ничего»

Несмотря на оптимизм друга, тревога в душах Бристоля и Чумелого нарастала день ото дня.

Однажды, когда Ворон стал расхаживать по номеру отеля и что-то бубнить по-английски, Бристоль и Чумелый всполошились не на шутку:

— Может, небоскребы его «сдвинули»?..

— Видать, свихнулся Серега…

Ворон, заметив настороженные взгляды приятелей, попытался успокоить их:

— Прочь тревогу, джентльмены! Я еще не заговариваюсь… Я просто вспоминаю строки великого Эдгара По…

И он с нескрываемым восторгом продолжил чтение, но уже по-русски:

Древний, мрачный Ворон, странник с берегов, где ночь всегда!
Как же царственно ты прозвал у Плутона? Он тогда
Каркнул: «Больше никогда!..»

Однако эти слова еще больше насторожили приятелей. Бристоль даже шепнул Чумелому:

— Ворон о вороне твердит. Быть беде… Ох, чую, скоро заявится из Одессы Монечка и потребует свой «стык» за не проданную «Свободу».

Но пока приятели хандрили, пребывали в недоумении и в предчувствии опасности, Серега действовал. Он уже обзавелся в Нью-Йорке немалым числом знакомых.

С утра Ворон исчезал из отеля и появлялся только вечером. Бристолю и Чумелому он давал лишь короткие и не очень понятные объяснения: где был, с кем встречался, о чем толковал.

Из-за незнания английского у Бристоля и Чумелого пока были только простые поручения: закупить еду и газеты, отвезти по нужному адресу записки и письма.

Прессу Ворон изучал по вечерам: что-то подчеркивал, делал пометки. Одни газеты выбрасывал, другие сохранял.

На недоуменные вопросы друзей, что он там выискивает, лишь отмахивался.

— Узнаете потом… А пока — учите английский. Подобное отношение начинало раздражать Бристоля и

Чумелого. Но в то утро, когда они уже решили взбунтоваться, Ворон с загадочной улыбкой усадил друзей в такси и сообщил, что они отправляются в Нижний Ист-Сайд, где с сегодняшнего дня открыта их контора. Бристоль и Чумелый заворчали:

— Деньги на исходе…

— Тут о серьезном деле надо подумать, а ты конторы арендуешь?

— Надо бы решить, как отступку делать насчет нью-йоркской каменной бабы. Вот-вот из Одессы заявится Монечка с кодлом и погонит предъяву…

В ответ на недовольство друзей Ворон рассмеялся:

— Монечкин срок не подошел. Когда заявится, встретим его честно. А сегодня мы отмечаем юбилей — стопятилетие великого Эдгара По!

И Серега вдохновенно продекламировал строки любимого поэта:

Слабый стук не разобрал я, стук у входа моего,
Говоря, открыл я настежь двери дома моего.
Тьма, — и больше ничего…