Читаем Неизвестный Пири полностью

И вот ужас!.. В то время, когда Бог забрал ее младшую дочь, Роберт, опора, несравненный, безгранично любимый муж, спал с инуитской женщиной. Новая боль обрушилась на многострадальную миссис Пири, и она написала мужу письмо на 26 страницах: «Сегодня меня одолевают такие чувства, как будто мне не стоит видеть тебя в этом году, а лучше изложить на бумаге все, о чем я надеялась поговорить с тобой… Ты будешь удивлен и, вероятно, даже раздосадован, когда узнаешь, что я прибыла на корабль… но, поверь, если бы я знала, как у тебя обстоят здесь дела, то не стала бы приезжать».

Брайс (в книге) и Харпер (в газетной статье) сокрушаются, что это письмо Джо находится в частной коллекции. Первый дает лишь короткий абзац из него (см. конец главы), второй пересказывает содержание письма и приводит из него несколько отрывков:

«…не вдаваясь в подробности того, что она узнала о его личной жизни, она посвятила следующие две страницы деловым и финансовым вопросам.

На странице 5, наконец, она пишет о том, что разбило ее сердце:

“Я позаботилась об Алакасингве[97] и твоем сыне и позволила им быть в каюте вместе с Мэри. Это большая уступка с моей стороны… Меня как будто пронзили ножом, когда я услышала, как она рассказывала Мэри все о тебе… Только подумать, что она была в твоих руках, что ты ее ласкал, она слышала твои страстные признания, я просто могу умереть при мысли… Мой муж, думал ли ты когда-нибудь о том, чем были для меня эти годы, с тех пор как я попрощалась с тобой? В течение этих лет ожидания я утешала себя… мыслью о том, что это было так же тяжело и для тебя и я должна быть храброй ради тебя… Когда я приехала в Эта, то узнала, что ты даже не думал обо мне и существо, едва похожее на человека, имело власть над тобой и заставило тебя забыть все и думать только о нем. Моя любовь, почему я жива?”

Затем Джозефина резко обрывает себя словами: “Ну хватит, я не собираюсь давать волю своим чувствам”. Она возвращается к обсуждению новостей с юга, которые могли бы заинтересовать его. И затем: “Ты, кто причинил мне больше боли, больше радости, больше огорчений и больше счастья, чем кто-либо другой в жизни. Я не могу оставить тебя. Не могу”.

Джозефина написала, что она сделает все, что в ее силах, чтобы продвинуть дело Пири, как только вернется на юг, но добавила: “У меня очень сильное чувство, что я никогда больше не увижу тебя. У меня были подобные ощущения все время, но я никогда не чувствовала это так отчетливо, как хороня своего ребенка и вот сейчас”.

31 августа Алекасина серьезно заболела. Джозефина провела день, ухаживая за своей соперницей, в то время как Мэри играла со своим сводным братом-инуитом. На следующий день, когда состояние Алекасины ухудшилось, Джозефина написала: “Я очень боюсь, что ты потеряешь свою «Алли»[98]. Сегодня утром она являла собой печальное зрелище”. Все же Джозефина продолжала заботиться о ней и лечить, заметив: “Смею тебя заверить, я бы не стала этого делать, будь на ее месте кто-то другой, но я чувствовала, что делаю это для тебя”.

2 сентября Алекасину переместили в лагерь инуитов на берегу. Джозефина слышала, что у племени был обычай убивать младенцев в случае смерти их матери, и, беспокоясь о безопасности маленького Анаукака[99], она попросила… обеспечить его безопасность. Она приписала: “Я надеюсь – ради тебя, что эта женщина поправится”.

И здесь, на странице 26, письмо резко обрывается без подписи».

Уимс роняет фразу: «Женщина наивно хвасталась своими отношениями с Пириарксуа[100], не понимая громадных различий в моральных нормах». О да! Моральные нормы двух дам были совершенно различны, однако 17-летнюю Алекасину нам упрекнуть не в чем. И если уж говорить о моральных нормах, то, конечно, не женщин, а мужчин, и не мужчин вообще, а нашего героя – Роберта Пири.

Уимс приводит меморандум Пири, написанный им самому себе в октябре 1885 года. Роберту 29, до женитьбы 3 года, до Северо-Гренландской экспедиции 6 лет. Уимс гордится: два других биографа Пири – Грин и Хоббс – не знали о документе или не упомянули о нем.

Главная мысль документа: путь к славе лежит через Северный полюс. Пири с энтузиазмом создает систему аксиом, которая обеспечит ему достижение цели. Одна из них касается женщин:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Теория социальной экономики
Теория социальной экономики

Впервые в мире представлена теория социально ориентированной экономики, обеспечивающая равноправные условия жизнедеятельности людей и свободное личностное развитие каждого человека в обществе в соответствии с его индивидуальными возможностями и желаниями, Вместо антисоциальной и антигуманной монетаристской экономики «свободного» рынка, ориентированной на деградацию и уничтожение Человечества, предложена простая гуманистическая система организации жизнедеятельности общества без частной собственности, без денег и налогов, обеспечивающая дальнейшее разумное развитие Цивилизации. Предлагаемая теория исключает спекуляцию, ростовщичество, казнокрадство и расслоение людей на бедных и богатых, неразумную систему управления в обществе. Теория может быть использована для практической реализации национальной русской идеи. Работа адресована всем умным людям, которые всерьез задумываются о будущем нашего мироздания.

Владимир Сергеевич Соловьев , В. С. Соловьев

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука
Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»
Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»

Такого толкования русской истории не было в учебниках царского и сталинского времени, нет и сейчас. Выдающийся российский ученый Михаил Николаевич Покровский провел огромную работу, чтобы показать, как развивалась история России на самом деле, и привлек для этого колоссальный объем фактического материала. С антинационалистических и антимонархических позиций Покровский критикует официальные теории, которые изображали «особенный путь» развития России, идеализировали русских царей и императоров, «собирателей земель» и «великих реформаторов».Описание традиционных «героев» русской историографии занимает видное место в творчестве Михаила Покровского: монархи, полководцы, государственные и церковные деятели, дипломаты предстают в работах историка в совершенно ином свете – как эгоистические, жестокие, зачастую ограниченные личности. Главный тезис автора созвучен знаменитым словам из русского перевода «Интернационала»: «Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь, и не герой . ». Не случайно труды М.Н. Покровского были культовыми книгами в постреволюционные годы, но затем, по мере укрепления авторитарных тенденций в государстве, попали под запрет. Ныне читателю предоставляется возможность ознакомиться с полным курсом русской истории М.Н. Покровского-от древнейших времен до конца XIX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Михаил Николаевич Покровский

История / Учебная и научная литература / Образование и наука