Неизвестный Пири

В этом законопроекте Вы оказываете почести тому, кто в поисках средств для законных исследований ходил с протянутой шляпой за легкими деньгами в течение 20 лет. На мой взгляд, большая часть этих денег была потрачена на продвижение прибыльной торговли мехами и бивнями, в то время как реальная попытка дойти до полюса откладывалась, по-видимому, с целью коммерческой выгоды. Таким образом, поглощенный пропагандой лицемерия, он опустился до аморальности и бесчестия…

Если Вы можете закрыть на все это глаза, то подписывайте законопроект о Пири».

Эскимосские рисунки (вверху).

Рисунок 14-летней эскимосской девочки. Работала около часа. Подписи из книги Р. Пири

В последующие годы семья Пири по поводу его двоеженства хранила молчание, друзья же полярника предпочитали считать обвинения в этом злонамеренной клеветой. Например, в книге «Гонка к Северному полюсу» (1960) Уимс пишет: «Что касается слухов относительно эскимосской жены Пири, то их пустил Кук. В своих лекциях доктор объявил также, что Пири оставил двух детей-эскимосов страдать на холодном севере, и в своей книге опубликовал фотографию эскимосской женщины и ребенка, подписав ее: “Полярная трагедия – брошенный ребенок Султана Севера и его мама”[105]. Эту выдумку должны были подхватить многие другие».

Читая знатока гренландской жизни Малори, кстати, современника Уимса, легко разобраться, кто выдумывает – доктор Кук или биограф Пири: «По датским гражданским законам его официальное имя – Пири, он очень похож на своего отца. “Я никогда не получал никакой весточки от моего знаменитого отца, – сказал он. – Также я никогда не получал никаких денег. Все, что я имею от него, – это его фотография, которую я сам вырезал из журнала. И все же я помню его очень хорошо. Мы жили на его большом корабле вместе с моей мамой, и он хорошо относился к нам”.

Однако, как справедливо заметил Роулинс: «…честность оказалась не только самой достойной линией поведения, но и самой мудрой». И вот уже в новой биографии Пири Уимс, во-первых, цитирует меморандум Пири, а во-вторых, пересказывает трагическое знакомство Джозефины с Алекасиной на борту “Виндворда”».

Журнал National Geographic – главный современный защитник Пири – выбирает ту же «самую достойную линию поведения» и в 1988 году публикует статью Эдварда Пири Стаффорда (сына Мэри Пири Стаффорд) «Семья Пири».

«В возрасте 69 лет я… обнаружил, что моя семья в два раза больше, чем я предполагал.

…Пришло время установить личный контакт между двумя ветвями семьи Пири».

И Эдвард отправляется в Гренландию.

«Меня встречала делегация эскимосских Пири, – продолжает он, – возглавляемая Кали, его дочерью Паулиной и его внуком Робертом. Неожиданное теплое родственное чувство охватило меня, когда я стал пожимать их руки и смотреть им в глаза…

Мне было грустно узнать, что Анаукак, первый эскимосский сын Пири… умер в 27 лет от болезни, описанной как “дырка в желудке”, – вероятно, за неимением более полного клинического описания, от перфорации язвы.

Кали, второй сын, намеревался дать своей дочери имя Мэри в честь моей матери, но во время ее рождения он был на охоте, и ее назвали Паулиной. Вернувшись, он исправил положение и назвал дочь Паулиной Мэри Пири…

Мне сказали, что брат Паулины, Питер Пири, пошел по стопам прародителя и стал здесь величайшим охотником и погонщиком собак, он единственный человек, кто дважды путешествовал до полюса на собачьей упряжке – с итальянской экспедицией в 1971 году и с японской в 1978 году…»

Безмерно гордясь своим дедом, Стаффорд чуть-чуть романтизирует историю: «Среди мучительного одиночества в ледяной темноте бесконечной зимы у моего деда появилось два сына с интервалом в 6 лет. Матерью обоих была молодая эскимосская женщина, чье имя – Алекасина – он как-то назвал “мелодичным” и чье лицо, по описанию Джозефины… как бы “освещалось двумя рядами зубов безупречной ровности и белизны” и было “безукоризненно красивым”».

Но он высказывает искреннее сочувствие своим бабушке и маме: «К тому времени, когда я достиг совершеннолетия, о существовании по крайней мере одного из этих сыновей было известно в семье. Но, по понятным причинам, этой темы избегали. Упоминания об этом вызывали явную боль у моей горячо любимой бабушки, и, пожалуй, еще большее огорчение они приносили моей матери».

Вернемся к письму Джозефины мужу от 28 августа 1900 года: «Ты подарил мне три года самого изысканного счастья, которое только может иметь человек. После этого счастье было поровну разделено с болью, а сейчас все – сплошная боль, за исключением памяти о том, что было».

«Виндворд» должен был уйти, и Джозефина Пири передала письмо для мужа. Но выход из гавани, где стояло судно, перегородил айсберг, и все остались в Гренландии на зиму.

Долгие холодные месяцы супруги провели на расстоянии менее 500–километров друг от друга. Она – на корабле со своим горем и со своей дочкой, он – в форте Конгер.

Глава 9. Второй поход к Северному полюсу. 1901 год