Неизвестный Пири

Первоначально ничто не предвещало раздора. В письме жене от 27 августа 1899 года Пири говорит о Дедрике более чем дружелюбно:

Доктор – преданный, трудолюбивый человек, некоторыми чертами характера похожий на Вергоева: никогда не признается в том, что замерз, или голоден, или устал, и с тем же упрямым упорством завершит то дело, которое начал. У него есть большой недостаток – он медлительнее, чем божий гнев (гораздо медлительнее); ему не хватает естественных мастеровых способностей, чтобы забить гвоздь. Впрочем, он учится этому.

А вот отзыв о докторе, так сказать, извне, из книги Свердрупа: «Доктор Дедрик… выглядел лет на 35. Он был хорошо сложен, среднего роста, одет как эскимос: брюки из медвежьего меха и анорак из оленьей шкуры, он много не говорил, но был очень любезен… Во время охоты он совершил удивительный, достойный восхищения поступок. В долине… они набрели на стадо мускусных быков. После нескольких выстрелов по стаду некоторые животные остались на ногах. Тогда доктор схватил свой нож и бросился в атаку…»

Накануне отъезда на Север лейтенант сообщил в Арктический клуб Пири:

Его работа, профессиональная, в качестве охотника и в других областях, была очень ценной.

Если бы экспедиция заканчивалась сегодня, то я без всяких сомнений заплатил бы ему премию, указанную в нашем с ним контракте, заключенном в августе 1898 года.

Тогда же на бумагу легли слова, адресованные самому доктору:

Я полностью доверяю вашему опыту и благоразумию.

В случае если Пири не вернется, Дедрик назначался руководителем лагеря. Брайс, правда, обращает внимание на то, что в записях Пири этих дней сквозит мотив прощания с жизнью. Поэтому, возможно, сказанное о Дедрике и Дедрику – лишь красивые слова, написанные для потомков.

Причиной разлада, по-видимому, стал откровенный протест Дедрика против доклада Пири боссам, написанного после возвращения в Конгер, который должны были взять с собой китобои, уходящие на юг: «“Все хорошо”. Дедрик поправил: “Все хорошо у тех, кто не болен”. Доктор Дедрик хотел сам отправиться на север; Пири не разрешил, и Дедрик отказался от должности».

Роберт Брайс: «Пири тщательно скопировал пространное заявление Дедрика об отставке от 13 апреля 1901 года. Отрывок, говорящий о желании Пири монополизировать результаты экспедиционной работы, выглядит особенно разоблачающим:

“…Судя по Вашей позиции, самовозвеличивание должно сопровождать все Ваши дела…

Никогда я не буду иметь ничего общего на официальном уровне с такой экспедицией… Даже Ваше вероятное старание лишить меня [премии] не помешает мне защищать свое достоинство и клеймить Вашу экспедицию.

Вполне достаточно и того, что все члены отряда этой весной страдали от ранней стадии цинги (Хенсон – бесспорно) из-за Вашего плохого руководства, Вашей любви к удовольствиям и частным покоям… Ваше эго пронизывает даже процесс охоты…”

Пири был не только возмущен этим подрывом своего авторитета, но и, возможно, испугался, что Дедрик раскроет секреты его лагеря и попытается погубить его репутацию. И Пири резко обрушился на Дедрика, написав длинную докладную записку, где подробно изложил все недостатки доктора, включая

серьезную склонность к мании величия,

беспокойство по поводу малейшего физического недомогания у самого себя и у других,

не соответствующую профессиональной этике болтливость,

крайне преувеличенное представление о своей собственной значимости».

30 апреля Пири встретил отряд охотников, передавших ему почту, включая письмо Джозефины, написанное на борту «Виндворда» в августе прошлого года. Мир рушился: умерла дочь, сам он так виноват перед Джо. Впрочем, мы не знаем, чувствовал ли Пири себя виноватым. Его связь с Алекасиной в ближайшие годы не прервется. Письмо, которое Пири держал в руках, жена написала в прошлом году – корабль, конечно, давно ушел. «Нет, – сказали ему охотники. – Судно зажато льдами и стоит на мысе». «Он [Пири] медлил и несколько дней пребывал в нерешительности… прежде чем пойти на корабль».